Елена Гиззатулина

Елена Гизатуллина — филолог, главный редактор интернет-портала Likes, ведическая женщина, мать. Жжет как глаголом, так и взглядом.


— Итак, Леночка, зачем стране филологи? И уж тем более те люди, которые их обучают? Это же люди, которые не несут никаких сакральных знаний, необходимых для выживания человечества. Они попросту являются неким балластом, жировой прослойкой, которая плодит потом сгустки некомпетентности во многих профессиональных сферах — посмотри, официанты, водители троллейбусов, проститутки, политики — среди них много людей, имеющих подобное образование.

— Во-первых, филфак позволяет некоторым мужчинам косить от армии. Их небольшой процент на факультетах, но тем не менее.

— Сколько их было в твоей группе?

— В моей, к огромному сожалению, не было ни одного мальчика, но у нас на потоке из 150 человек было пятеро.Учитывай. Во-вторых, филфак помогает девушкам, которым нравилось читать книги, продолжать делать это на законных основаниях и дальше - период детства увеличивается еще на пять лет. Особенно если у тебя есть немножко мозгов, чтобы сдавать экзамены. В-третьих, сейчас, может быть, это не так актуально, но еще до того, как образование разрешили женщинам, девушки в своих пансионах основное внимание обращали на литературу. При разговоре-флирте с мужчиной дворянке важно было быть начитанной и умной.

— Мне кажется, что сейчас это тоже является одним из решающих факторов при знакомстве.

— Для тебя — особенно, да, я помню. Поэтому не вижу ничего плохого в том, чтобы быть филологом. Изящная словесность дает основную базу для всех профессий гуманитарной сферы.

— Ну началось — филология царица наук!

— Неа, царица наук математика. Математик сможет хоть как-то трактовать литературу или даже сам что-нибудь наваять. Литератор о математике имеет лишь смутное представление. Здесь расстановка сил понятна. Я не претендую на царство. По крайней мере, не везде.

— Ты как раз один из немногих примеров, который работает в приближенной к полученному образованию сфере. Это оправдывает бездарно потраченные годы?

— Что-то я залипла на слове «бездарный». Давай поменяем вопрос.

— Ты никогда не жалела, что поступила именно на этот факультет?

— Абсолютно не жалею о своем выборе. Единственный минус - отсутствие мужчин среди студентов. Не то чтобы я испытывала  нехватку мужчин в юности, но если бы училась, например, в Авиационном, то бы ух…

— Кофе среднего рода?

— Нет.

— А вот Владимир Пахомов, главред Грамоты-Ру, говорит, что да.

— Подготовился, смотрю, да? Нет. Изначально было слово «кофий», мужеского роду.

— «Кофий» и есть извращение слова «кофе».

— Это с чего он взял? Я ему напишу!

— Когда мы избавимся от твёрдого знака и буквы «ё», от этих атавизмов на теле русского языка?

— А как ты хочешь избавиться от твердого знака в письме? Какая альтернатива?

— Мягкого знака будет достаточно.

— Был «въезд», станет «вьезд»?

— Да. Писать можешь как угодно, а произносить так, как привык.

— Смотри, твёрдый знак ставится только в одном случае — когда разделяют две конкретные морфемы, приставку и корень. Мягкий  знак всегда ставится в корне или между окончанием и суффиксом, между окончанием и корнем. Если мы будем ставить мягкий знак где попало, то совершим преступление против морфемики.

— Ох, какое горе-то.

— Ничего страшного, с точки зрения обычного человека, но для филолога это выкручивание сердца из левой  груди. Нам это тяжело. Мы тоже живые.

— А что по поводу буквы «ё»?

— Как ты собираешься учить первоклассников?

— К счастью, я не собираюсь учить первоклассников.

— Вот именно. А я учитель по образованию и понимаю, что если мы сейчас отменим эту букву вообще, то есть ее не будет в алфавите, то многие слова станут труднообъяснимы для ребенка. Почему я произношу «ёжик», а не «ежик», например.

— Если ты заметишь, то в ваших интернетах и даже в современной литературе пишут «ежик», никто не ставит точки.

— Я в курсе. Но мы не сможем научить этому звуку тех, кто еще не умеет читать. Буква «ё» нужна только для детей. Когда они осилят транскрипцию и будут правильно произносить слова на автомате, то ее можно и не писать, да.

— Языковедение — наука динамичная, язык и должен меняться, идти по пути упрощения, в этом и есть его эволюция. Заметь, что в английском языке даже официальные лица сейчас зачастую пишут «u» вместо «you» или ставят «4» вместо предлога «for». И это не вызывает никакого отторжения.

— Именно поэтому английский является одним из самых простых языков. Наш язык не самый простой и не надо к этому стремиться. Он потеряет свою красоту. Я предлагаю естественный путь развития.

— Это как раз и есть естественный путь, язык всегда следует вслед за речью.

— Ну да, никто не произносит «ежик», поэтому никто не уберет букву «ё».

— Нужен приказ Минобра.

— Да. Коновалова надо пригласить.

— Ты достаточно независимая девушка…

— С чего ты взял? Я в полной зависимости, сейчас вот лечусь от любви у психолога.

— Не в этом смысле, в хорошем. Самодостаточная, ходишь в качалку, воспитываешь дочку, посещаешь пабы. Но твои высказывания по поводу роли женщины в семье остро попахивали домостроем.

— Это было давно и сейчас ко мне не относится. При этом я не нивелирую гендерные различия. Мужчине по-прежнему важно играть роль добытчика. Женщина о нем заботится, готовит борщ. Женщине важно, когда ей дарят подарки, она ему отдает другим, своей энергией, любовью. От всего этого я не ушла и не ухожу. Но сейчас считаю, что женщине нельзя сидеть дома, если только это не ее основная роль. У меня есть подруга, которая очень органично смотрится в роли домохозяйки, и я понимаю, что это ее работа, ее карьера, она в ней растет. У нее хорошо получается быть матерью, хозяйкой, дизайнером жилища, хранительницей очага. Мысль о том, что ей, возможно, когда-нибудь придётся выйти на настоящую работу, вгоняет ее в колоссальный стресс. Но таких очень мало. Всем остальным бабам нужно обязательно найти свое дело, которое будет приносить им удовольствие. Я всегда повторяю слова Агаты Кристи, обращенные к ее дочери – «Ты можешь заниматься хоть чем, но должна чем-то заниматься». С тобой может случиться все, что угодно, но любимое дело не уйдет от тебя никогда.

— А своей дочке что ты внушаешь?

— Что она очень красивая и умная, что всегда буду рядом, что люблю ее и очень рада, что она моя дочь. Много целую и обнимаю. Почему мы оба волнуемся? Потому что нас записывают?

—Да. Я не знаю, честно. Слушай. Еще тогда же ты ратовала за раздельное обучение мальчиков и девочек. В чем фишка такого подхода?

— Причина такого моего мнения была в том, что мужчины и женщины по-разному воспринимают информацию. А второе — мужчинам и женщинам нужно преподавать различные предметы для того, чтобы воспитывать те качества, которые присущи их гендеру. Женщинам — гуманитарные науки и искусства, мужчинам - финансы, военное дело. Я очень хотела, чтобы мужчины изучали баллистику. Непременно. Сейчас считаю, что можно и вместе, ничего страшного.

— Любовь существует?

— Да, только не каждому дано ее познать в течение жизни.

— Как оргазм?

— Ну нет, оргазм же есть всегда.

— Говорят, что не каждая женщина способна испытать оргазм.

— Ничего себе. Я с одиннадцати лет знаю, что такое оргазм, все нормально. Это не публикуй, вырежи, пожалуйста.

— Любовь тебя довела до сломанных зубов, разбитой губы и сотрясения мозга.

— Мы тоже должны это публиковать?

— Да.

— Мне очень жалко свои зубы, потому что это одна из частей на моем лице, которая нравилась. Я их уже нарастила, но они могут раскрошиться, одно неверное движение и опять. Мясо уже не откусишь, как раньше. Поэтому я их берегу, даже сплю аккуратно.

— Не на той стороне?

— Нет, когда я сплю, у меня сильно сжаты челюсти, невроз такой. Поэтому стараюсь засыпать с более или менее расслабленным ртом.

— Оу.

— Не надейся... Сейчас коплю на хорошие импланты. Внутренние ощущения следующие — я поняла, что этот удар головой был знаком, что я иду не туда и не за тем человеком. Не до конца еще приняла эту истину, правда.

— Как подкачивание попки сказалось на личной жизни? Это действительно работает?

—Да, это работает, только оказалось, что это не все, что нужно мужчине.

— А что еще нужно?

— Любовь. Это самое главное. Ты можешь обладать сколь угодно офигенной попкой, быть ужасно красивой и умной, но если мужчина тебя не любит, он тебя не любит никакой. Я хочу один раз влюбиться в мужчину своей мечты, выйти за него замуж и прожить всю жизнь с ним без остатка. Общие цели, общие дела.

— Так же не бывает.

— Не тебе об этом судить, откуда ты знаешь?

— Я знаю, что люди притворяются.

— Я тоже знаю тех, кто притворяется, но знаю и искренних. У всех есть проблемы, я просто уже хотела бы успокоиться на этот счет.

— Расскажи про Германию. В чем основное различие в менталитете живущих там и живущих здесь? Двумя словами.

— Практицизм и пофигизм. Практика на стороне немцев, они просчитывают каждый шаг, у них все прекрасно получается, им легко жить. Русский человек во многом надеется на государство, на родственников, на авось, на бога, на кого угодно, но только не на себя, внешний локус контроля, как говорится. Это его главное качество. Немцы все берут в свои руки, все решают самостоятельно. Этим они меня восхищают, но этим же и разочаровывают. Они скучные. Я человек русский и люблю страдать.

—За два дня некого там семинара ты переспала с испанцем, турком и сербом…

— Не за два дня, а за двенадцать. С испанцем, боснийцем и венгром, если быть точным.

— Ок. Девушка может найти подход к любому мужчине на планете, так же, как и наоборот.

— Да.

— Когда-то ты была топовым блогером и вела изумительную колонку в Ай-Газете…

— Изумительную?

— Изумительную. Почему перестала писать, кончились темы?

— Исписалась. Я восемь лет пела в ансамбле. Петь не перестала, но поняла, что это больше не мой формат. То же самое с колонками. Это больше не мой формат. Два года писала, каждую неделю. Это непросто.

— Чем колонка отличалась от твоего блога? 

— В блоге ты можешь писать всякую чушь любого объема, и не заморачиваться над оформлением и структурой. Это автоматическое письмо, по большому счету. Колонка близка к классической статье. И хотя ценно именно твое личное мнение, она более профессиональна и нужно соблюдать определенные правила.
 
— Мат в твои постах  целесообразен? Есть какие-то моменты в повествовании, когда требуется как раз такая бескомпромиссная лексика?

— Возможно выразиться иначе, но другому человеку. Поскольку пишу я, то вот так и получается. Если бы я могла, я бы это сделала. Но я не могу.

— Как главред интернет-издания, на какие темы делаешь упор?

— Я смотрю за статистикой. В начале, так сказать, творческого пути, пыталась освещать те темы, что мне интересны. В итоге, нас читали только наши друзья с Фейсбука. А потом, покопавшись в цифрах и данных, поняла, что самые топовые темы — про девушек. С фотографиями. И все.

— Прекрасно понимаю.

— Да, всех будоражат подобные материалы. Топ-5 статей за август — про баб. Короче, красивые девушки — все к нам, мы о вас напишем!

— С фотографией.

— Конечно. Отщёлкаем, как полагается.

— Нативная реклама — за ней будущее?

— Да. Человечество вышло на иной этап развития самого себя, ему есть определение — «подростковый». Подростки хотят создать видимость того, что они принимают какие-либо решения. Они не любят навязчивость. Соответственно, нативная реклама дает и возможность сделать самостоятельный шаг. Он сам выбирает, что ему купить, по какой ссылке сходить. Мою теорию подтверждает популярная нынче книжка «Пиши. Сокращай». Там говорится, что текст надо писать таким образом, чтобы в нем не было никаких оценок. Чтобы человек сам мог расставить акценты и с помощью фактов решал бы — хочет он идти дальше или нет. Поэтому реклама, которая выскакивает на экране, как-то мигает, привлекает яркостью баннера, не работает. Работает интересный рассказ. За такой рекламой будущее.

— Тебя не смутило. Что в книге «Пиши. Сокращай» 440 страниц? Почему авторы сами не справились с поставленной задачей?

— Там много страниц с примерами, две страницы с вводными словами или с оценочной лексикой, например. Они постарались охватить почти весь словарный запас, чтобы указать на те элементы, на которые должен обратить внимание журналист. Да, таким образом они пошли против своего же императива, но это же обучающая книга.

— Мне книга не понравилась.

— Это профессиональная литература, она не должна тебе нравиться или не нравиться. Ты должен ее прочитать и запомнить. Все.

— Там же сплошные банальности.

— Для кого-то банальности, для кого-то откровения. Для некоторых моих журналистов, например. Иногда они пишут такие тексты, что я сижу и думаю, как тот Дед Мороз: "Ну, Маша, ну еб твою мать!"

— Кто твой любимый автор среди твоих журналистов?

— У меня их несколько.

— Нет уж, давай одного, без этих вот незаслуженных поглаживаний.

— Никаких поглаживаний нет, просто одному журналисту удается один жанр, другому — другой.

— Скажи — кто твой любимый автор.

— Не скажу.

— Правда ли, что журналист Коммерсанта написал самый плохой обзор для твоего ресурса?

— Он его не написал.

— Продолжим про нативку. Читателю не трудно разгадывать посыл?

— Там нечего разгадывать, там все понятно.

— Разве баннер не проще отпечатывается в мозгу? Визуализация наше все, разве нет? Клиповое мышление, дитя заката?

— Нет. Я всегда отслеживаю свою реакцию как пользователя, и провожу мониторинг и опрос окружающих. Когда ты сидишь на сайте, чхать ты хотел на баннеры.

— На каких сайтах ты часто бываешь?

— Если я сижу за компьютером, то это издания федеральных конкурентов — Сноб, Вандерзайн, Лукэтми, Афиша. Если я сижу с телефона, то в блоге Эволюции. Мда…

— А есть ли ты на Мамбе или Тиндере?

— Уже нет. Пару месяцев как. Сходила на пару-тройку свиданий. Это все очень утомительно, пустая трата времени.

— Свидания? Я всегда думал, что это сервисы для секса.

— Нет, я ни с кем сексом из этих вариантов не занималась.

— То есть, он не оправдывают себя.

— Я этого не искала, если бы мне нужен был секс, позвонила бы тебе.

— Кхм-кхм. Ты чувствуешь, что ты делаешь свое дело?

— Сейчас уже нет.
     
— Почему?

— Не знаю. Может быть сказывается личностный кризис. Мой директор говорит, что у меня наступил тот самый КСВ. Возможно, он прав и, возможно, это пройдет. И я пойму, что да, я на своем месте. Но я не хочу быть редактором в том смысле, в котором являюсь сейчас. Все, что я сейчас делаю — сижу на жопе, редактирую тексты, делаю и выкладываю верстку. Мне это не интересно, а интересно придумывать идеи, задавать тренды, общаться с людьми и брать у них интервью. Я бы давала спецзадания журналистам, читала бы семинары, лекции. Вся эта рутина меня уже задолбала, хочу кого-то уже поставить вместо себя, кто будет делать всю ручную работу, оставив себе головняк.

Правда, недавно села писать книгу и мне в кайф это делать. Мы с моим психологом обсуждали этот момент и рабочие ресурсы, которыми я бы хотела заниматься. Решили, что это как раз то, чего мне не хватало. Начала писать ее как терапию для себя, но сейчас понимаю, что может получиться очень крутой сюжет для сериалов, там быстро меняются персонажи и места действия. Еще я хочу начать петь в музыкальной группе.

— В каком стиле?

— Не претендую на какой-то стиль, хочу петь те песни, которые подходят для моего голоса. А их не так просто найти.

— Можно ли словом изменить мир? Ну или хотя бы мир вокруг себя?

— В моей жизни было несколько людей, которые оказывали на меня достаточно сильное влияние. Достаточно было кого-то послушать, что-то почитать или посмотреть какое-то видео и после этого делала то, что не собиралась делать. На меня слова действуют. Правда, не готова утверждать, что каким-то словом можно что-то изменить раз и навсегда. Скорее — нет. У слова есть срок годности.

— А у поступка?

— У поступка срок исковой давности. Тяжелый вопрос для меня сейчас. Я считаю, что за каждый поступок, хороший, плохой или нейтральный, человек должен нести ответственность.

— Перед кем?

— Если поступок задел кого-то, вовлек, то перед ним. И перед самим собой, в первую очередь.

— Ты легко прощаешь?

— Практически сразу, а потом подсознательно все равно начинаю мстить, вставлять палки в колеса, причем это может длиться много лет. Но мне кажется, что я делаю неправильно. Надо мстить, мстить, мстить, а потом прощать, удовлетворившись и насытившись. Надо давать человеку понять, что не так легко заслужить твоё прощение. Надо помучиться.

— Постоять на коленях?

— Дело не в этом, он должен почувствовать глубину раскаяния внутри себя. А я безвольно беру и прощаю. Так нельзя. Поняла это недавно, хочу попробовать по-новому, может быть получится. Жду следующего провинившегося.

— Ну и последний вопрос — говорят, что ты возвращаешь подаренный книги?

— Это было не специально.