Антон Волков

Антон Волков — человек, который помогает нефти обрести свободу от тесных рамок земной коры, американский футболист в душе, жил среди мормонов. Любит гусей.

— Чем ты занимаешься, Антон?

— Я мог бы сказать, что занимаюсь рэкетом, но скажу, что занимаюсь проектированием.

— Чем это отличается от рэкета?

— То же самое, только в рамках законодательного поля Российской Федерации. Легализованный бизнес.

—  Что проектируешь?

— Мы проектируем скважины для Башнефти. Проще говоря — дырки.

— Проектируете дырки?

— Проектируем дырки. Пока успешно, никто не жалуется, ни заказчики, ни сами дырки.

— Правда, что ты своим носом остановил паровоз?

— Два раза. Два раза паровоз и один раз самолет.

— Ты подпрыгнул?

— Нет, он уже снижался.

— А на самом деле что случилось?

— Спортивные травмы. В основном. Футбол, бокс, регби.

— Съел тазик оливье на Новый год?

— Оливье не было вообще. Был салат с кедровыми орешками и еще что-такое.

— Думаю, что трудно прокормить такую тушу, как ты?

— Ну как тебе сказать… Вот у нас свинюшка живет в деревне, ей одно ведро еды готовят, мне два… Но я худею постоянно. Граммов на десять даже бывает.

— Где справлял?

— Сначала у моей мамы, потом у родителей девушки. Конечным местом являлось питейное заведение, в котором собрались все студентки Аграрного университета, УКСИВТА, Шакшинского Заборо-Тракторного высшего училища и остальных титульных наших заведений. Обмывали свои дипломы и дорого продавали полученные знания. Под конец новогодней ночи — не очень дорого. Праздник удался на славу. Шадрухина.

— Что принес тебе на новый год Дедушка мороз кроме обычной горькой правды о твоем одиночестве?

— Ну еще были и ценные подарки, ты что! Два дезодоранта, шерстяные носки, майку-алкашку, еле нашли моего размера, сшили из двух, вероятно. И много-много радости детишкам…принесла.

— Ты один из немногих фанатов американского футбола в Уфе.

— Я — единственный фанат американского футбола в Уфе.

— За это не бьют в твоём районе?

— Они не понимают просто, что написано на моих футболках, думают, что написано «Люблю Джастина Бибера», а это у нас уважают.

— Как докатился до этого?

— Год жил в Америке, 2002-2003, ездил по обмену, там и втянулся. Сам играл в регби, стал чемпионом штата. В футбол поиграть не усел, надо было в августе прилетать, чтобы начинать тренировки. Сейчас болею за питсбургские команды, Силверс и Пингвинс. Даже сделал себе татуировку.

— Где?

— Убирая видеокамеру и смотри.

— Мамочки… Как год прошел в Америке? Загнивает Запад, нет?

— Да, только наоборот. На плаву они. Йеллоустойнский парк вот только все портит, взрываться хочет, смести Америку к чертям.

— Обещают уже третий год.

— Ждем, мы должны дождаться. Я поставил во дворе ставку — загнется эта Америка, вот тебе крест. Жириновский же еще обещал. Наши ученые изменят магнитное поле и все такое.

— Он и сапоги обещал мыть в Индийском океане.

— Пока не получается у него, да.

— Как можно согласиться на интервью первого января?

— С трудом. Но я схитрил — перевел календарь, у меня сейчас десятое января, я еду на работу и по пути заскочил к тебе.

— Ты волевой человек?

— В принятии решений — скорее да.

— Тогда почему ты не бросишь пить по утрам?

— С Нового года — обязательно брошу. Поэтому сегодня я не пью. Не пью сегодня ничего. Официант, а можно вот это повторить!

— Правда, что встречаешься с девчонками только один раз, а потом сразу бросаешь из-за того, что теряешь к ним интерес?

— На самом деле, я просто теряю их номера телефонов и не могу потом перезвонить, назначить второе свидание. Такое свойство памяти, случайно выработанное. Я всегда надеюсь, что они меня потом сами найдут, но не находят.

— Находят?

— К счастью, нет.

— Никогда не хотел найти нормальную работу?

— Меня звали как-то в Норильск, на шахту, я думал подкачаюсь там, стану крепким мужиком, с каской, с фонариком, с черной мордой лица, буду вылезать из шахты, и все будут качать меня на руках. И кричать «Ура!».

— Но?

— Билеты пока дорогие туда, проезд-то за свой счет, как понимаешь.

— Свойственен ли тебе бунт? В самом широком смысле этого слова.

— Частенько у меня возникает внутренний протест против внутренних же скреп. И внешних. Вот куницу задницей у нас повесили на Заки Валиди, три года уже воюю с этим, каждый год меня вызывает Чернов, наш по благоустройству, и клянется, что перевесят. Но так она и висит.

— Опять пустые обещания. Чем чаще думаешь, Антон, мозгом, сердцем или чем-нибудь еще?

— Мой большой круг кровообращения такой живчик, что кислородом наполнены все части организма. И обычно я думаю всем сразу.

— Почему пропадал на долгое время из социальных сетей?

— Сложный вопрос, который я даже для себя пока еще не трогаю. Надо было отдохнуть, мне кажется.

— Отдохнул?

— Отдохнул.

— Почему до сих пор не женат?

— Я в процессе, этот год может стать решающим.

— У кого самые вкусные гуси в Башкирии, Антон?

—  Мне кажется, ты больше об этом знаешь и этот вопрос можешь, так сказать, глубже осветить.

— У нас так и не дошло до гусей, если ты об этом.

— На той же фабрике еще очень вкусные торты.

— Ну и последний вопрос — почему так много Волковых в Уфе?

— Это тренд. Весь остальной мир заполняют китайцы, а Россию — Волковы. У тебя есть уникальный шанс…

— Нет спасибо, у меня есть девушка.

— Яна Волкова, Мария Волкова же есть, ты что!

— Денис Волков еще.

— Тебе отдаем Дениса.

— Спасибо. С мопсом, надеюсь?

— Да.