Руслан Ишмухаметов

Руслан Ишмухаметов — проповедник тандыра и тот еще чистюля. Любит организации, а не людей.

— Ты занимаешься клинингом. Люди что, свиньи?

— Как тебе сказать…

— Говори, как есть.

— Я бы не сказал, что они свиньи, это скорее уровень воспитания отдельных индивидов. Можно и свинью научить ездить на велосипеде. У нас просто менталитет такой — не обращать внимания на определенный уровень грязи. Какой-то пофигизм присутствует.

— Есть в твоей компании услуги как в «Криминальном чтиве»?

— Было пару таких предложений.

— Сколько раз в неделю ты чистишь квартиры от кровавой бойни?

— Мы квартиры уже давно не убираем.

— Теперь только корпоративные клиенты?

— Квартиры были, когда мы начинали. Потом мы решили сменить направление и получать пусть меньший, но стабильный заработок.

— Почему с корпоративными клиентами проще работать?

— Постоянный, стабильный доход и никаких нервов. И все.

— Есть ли какая-либо известная личность — настоящая грязнуля?

— Грязнуля?

— Прям грязнуля-грязнуля.

— Нет ответа.

— Почему клининг? Захотел сделать мир чище?

— Не знаю. В начале двухтысячных пришла в голову идея и совершенно случайно так совпало, что мы нашли компанию, которая открылась, поработала год и владельцы решили ее продать. Не пошло у них.

— Ты приобрел готовый бизнес?

— Бизнесом на тот момент все это было тяжело назвать. У них было всего несколько квартир в качестве клиентов, то есть очень маленькая клиентская база.

— Какой сейчас спрос на твои услуги и насколько сильна конкурентная среда?

— Компаний очень много на рынке. Что такое клининг по сути — пошел купил ведро и швабру, нанял бабулю за какие-то деньги — все, ты в деле. Входной билет очень дешевый в бизнес.

— Сам убираешься дома или сотрудников заставляешь?

— Сотрудников никогда не заставлял, только в экстренных каких-то случаях и всегда за деньги. Ну, естественно с небольшими скидочками…

— Сам чистюля?

— Ну да.

— Как часто моешь руки?

— Чаще мою не сам, а заставляет жена. Постоянно.

— А посуду кто дома моет?

— Вот посуду я мыть не люблю. Ненавижу. Мне проще полы помыть, чем ее.

— Признаки профдеформации замечаешь у себя? Идешь себе и везде подмечаешь — вот здесь неплохо бы убраться.

— Не признаки, а целое наваждение. Везде, куда бы я не заходил, я сначала выцепляю взглядом те места, где точно будет грязно. Голова уже по-другому не работает. У меня такое было и на предыдущем месте работы, в казино. Когда дилер покидает стол, он показывает руки и трет ладонь о ладонь, уведомляя окружающих, что у него в руках ничего нет, ни карт, ни фишек. И я долгое время, через два года после того опыта, вставал из-за стола в гостях или в ресторане с таким жестом. Поэтому — да, сразу вижу грязь и даже иногда сразу понимаю, что вот сюда я больше не приду.

— Сколько люди готовы платить за чистоту? Насколько это им важно?

— Как и везде — все стремятся получить высочайшее качество за наименьшие деньги. В нашем случае хотят, чтобы было суперчисто за супердешево. Но так, к сожалению, не бывает. Американский рынок, например, на 99% состоит из стороннего клининга. Никто не держит уборщиц в штате. Во-первых, это не выгодно, во-вторых, страдает качество. В Европе процентное соотношение чуть меньше, но все равно тенденция просматривается.  При изучении европейского рынка клининга разговаривал с представителями одной немецкой компании. Однажды в Москве, на одном из международных клининговых семинаров проводился конкурс. Обычно там участвуют только москвичи, из регионов туда никто не ездит, я несколько раз поднимал этот вопрос, но все бестолку. Предлагал проводить отборочные этапы в регионах, чтобы лучшие уже соревновались в Москве, но никому это не интересно, хотя нам тоже есть, что показать. Так вот, на один конкурс приехала и его компания. Им все предоставили — оборудование, химию. Задание состояло в химчистке ковролина. Учитывалось время, качество. Немцы посмотрели на ковролин и спрашивают — что надо делать-то. Им отвечают — чистить. Они говорят — мы не можем такое чистить, мы не умеем, мы такое сразу выбрасываем.

— До какой же степени довели покрытие.

— Ну да. Я тоже участвовал в одном конкурсе, сидел в жюри. Одной из дисциплин была чистка ковролина. Перед началом соревнований меня попросили проконсультировать и поставить задачу — какие пятна нанести, куда. Я попросил их поставить пятно кетчупа, винное пятно, еще в одном месте насыпать сырой земли. В итоге был шокирован, когда увидел результат. Они взяли тазик, налили туда кетчупа, вина, земли, все размешали в однородную массу и вывалили на ковролин, не забыв размазать. Говорят — ты же сам так сказал. А должно было быть все поделено по зонам, чтобы участники показали технологию борьбы с загрязнениями различными материалами.

— Отказывал ли когда-нибудь нуждающимся в своих услугах?

— Отказывал.

— Почему?

— С корпоративными клиентами все просто — подсчитываешь объем тех работ, что нужно выполнить, смотришь, сколько нужно расходных материалов, оборудования, фонд оплаты труда и какую-то прибыль. И если видишь, что цена некорректна, что работать придется только ради работы, то отказываешься. Во-втором случае, если у заказчика есть определенная репутация. Да, он платит тебе за работу, но платит без уважения, срывает сроки и вообще делает это крайне неохотно. Либо в его практике есть случаи, когда он выделенными на клининг деньгами начинает перекрывать другие бреши, рассчитываться с поставщиками или еще что-то в подобном роде. А в частном секторе основные отказы — невозможность выполнить качественный клининг по техническим причинам, как в случае с тем ковролином, который проще выкинуть.

— Есть ли какие-либо средства, профессиональные, но доступные обывателям, которые чистят от всего? Купил, поставил дома и больше не волнуешься о грязи.

— Нет таких средств.

— Ну как же так, у нас же космические корабли бороздят просторы Вселенной.

— Я был в одной швейцарской лаборатории и нам там показывали экспериментальное средство против одной из самых серьезных причин засоров в трубах — женских волос. Нам показали стакан, показали колбу со специальным раствором. В стакан кинули моток волос, отрезанный у секретарши, полили этой жидкостью, и он через минут пять исчез, просто растворился.   

— Неплохо. Интересно, через сколько показательных выступлений ему придется сменить секретаря.

— Эта технология до нас так и не дошла, к сожалению.

— Вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой — случалось ли подобное в работе клинингового специалиста? Или истории про Золушку — пришла, убралась да так хорошо, что вышла замуж за клиента?

— Нет у нас кривоногих и хромых!

— «Тряпка» теперь не оскорбление, а положительная характеристика человека?

— Смотря какая тряпка, есть тряпки, которые очень дорогие.

— Расходные материалы используете наши или зарубежные?

— Смотря какие.

— Химия.

— Химию стараемся покупать импортную.

— Какая марка такая прям хорошая?

— Их очень много, на самом деле. Есть немецкие прекрасные компании, выпускающие химию, американские. Зависит от направления.

— Вот чтобы ты посоветовал простым русским домохозяйкам из того, что можно купить в розничной торговле.

— Я, если честно, очень давно бытовой химией не пользуюсь.

— Я как раз про профессиональную.

— Она в магазинах обычных не продается. Ну и она же вся в виде концентрата, который стоит достаточно дорого. Естественно, при разбавлении до рабочего раствора цена продукта даже дешевле обычной химии, но надо закупать большие объемы. При желании все-таки купить можно, в Уфе есть специализированные торговые точки. Просто человек посмотрит на литр концентрата, который стоит пятьсот рублей, и вспомнит, что тот же самый Доместос стоит сто рублей, развернется и уйдет.

— Доместос – так себе?

— Я такого не говорил.

— Закончим про твою чистую работу. Тандыр лучше мангала?

— Конечно.

— Почему?

— В мангале нужно постоянно следить за мясом, надо стоять, надо крутить, смотреть, чтобы оно не перегорело. Плюс есть такая штука, как капающий на угли жир, который потом обратно в виде пара попадет в шашлык. Знакомый гастроэнтеролог говорит, что это не так уж и вредно, нужно съесть огромное количество подобного мяса. Но все же.  Хоть и не вреднее, как мне кажется, чем дышать городским воздухом. А в тандыре ты мясо подготовил, положил и забыл на двадцать минут. Потом пришел, достал и пожалуйста. Плюс нет эффекта гари, нагрев продукта идет за счет стенок.

— А борщ можно сварить в тандыре?

— Нет.

— Ты варил там какую-то похлебку.

— Жаркое можно сделать с одновременной закладкой всех продуктов, да. В сковородку положить мясо, картошку, овощи, лук, заливаешь водой. Но лучше — просто мясо. лепешки, самсу.

— Откуда появилась такая идея — построить и готовить на тандыре?

— Я девять лет жил рядом с тандыром и всегда думал, что это только про лепешки. Я видел, как в нем готовят выпечку, но ни одного намека на мясо. И совершенно случайно наткнулся на рецепт в интернете. Настолько это меня вдохновило, я загорелся, подошел к тестю, сказал — давай сделаем. Он сказал — делай.

— Как часто готовишь в нем?

— По праздникам в основном получается. Если бы это было у меня, в моем доме, то я бы готовил каждые выходные. Или даже через день.

— Какое у тебя коронное блюдо, которое тебе удается лучше всех?

—  Люблю плов, но получается он не всегда хорошо. Шурпа, наверное.

— Можно ли тандыр использовать как-то еще? Сжигать мусор, например, если уж продолжить тему чистоты.

— Нет, зачем? Это, конечно печка, но давай не будем поганить этот храм еды!

— Ну и последний вопрос — почему Мистер Проппер без волос?

— Он же вроде просто обесцвеченный?

— Нет.

— Я не знаю, может у него какие-то внутренние проблемы.   

Владимир Кобзев

Владимир Кобзев — атлет, представлявший Республику Башкортостан на Олимпийский играх в Сочи  в дисциплине «поговорить», завсегдатай многих палаток Грушинского фестиваля, почти певец. Любит пиво и…. Любит пиво, в общем.

— Почему — «Кабзон»? Ты носишь парик? Поешь патриотичные песни?

— Это все из-за моей фамилии. Как-то вышла передача, которая называлась «Вокруг Смеха», и там некто Иванов, длинный такой, сказал — «Как не остановить бегущего бизона, так не остановить поющего Кобзона!». Я пришел на утро в школу, и все смеялись — вчера про тебя говорили. Самое интересное, что в армии, где я не знал ни одного человека, там тоже меня стали называть «Кабзон», как раз через «а», очень много было товарищей из южных республик Советского Союза.

— Правда, что ты кормишься исключительно блогом?

— Я кроме блога ничего больше не делаю, живу блогом, да. Как с Олимпиады приехал, понял, что не хочу восстанавливать свое предприятие, собирать обратно контору, и не хочу дальше работать. Ключевая фраза сам понимаешь где.

— Тогда как тебе доверять в этом случае, твоим постам?

— Я пишу то, что хочу. И когда мое мнение совпадает с тем, что кто-то тоже так думает, я начинаю зарабатывать. Предложений очень много чего-нибудь порекламировать, в неделю раза три. Но если я отродясь не занимаюсь этим, то это совсем не значит, что я скажу «нет», я просто перекину другому человеку, который всем этим займется. Например, у меня пробивается магазин всяких сексуальных штучек, то у меня есть девушка, которая знает, что делать в этом случае. Она разместит у себя, я разок про это упомяну и прокачаю. Ведь прокачка стоит намного дороже, чем сам пост. Пост практически ничего не стоит.

— То есть, ты критично относишься к выбору рекламодателя? Есть ли темы, про которые ты никогда не будешь писать или защищать определённые позиции?

— Если посмотреть, то у меня практически нет рекламы в блоге. Многим кажется, что это платные обзоры или еще что, Филипс мне там заплатил и Паше Степанову за то, что мы бреемся их бритвой. Но я не развенчиваю это, потому что считаю реклама — это полезное, нужное и доброе дело.

— Извечный спор блогеров против журналистов. Ты на чьей стороне? И вообще — нужно ли принимать какую-либо сторону?

— Я, наверное, больше на стороне журналистов. Потому что журналисту каждое слово дороже обходится. Он больше времени тратит на изучение материала. Блогер же не тратит это время, он может просто почитать журналиста, почитать то, почитать се, и тут же выложить у себя. Не будет журналистов, придется всей добычей информации заниматься блогерам и все.

— Но зачастую журналисты абсолютно игнорируют фактчекинг, как в случае репортажей про смытую разметку.

— Давай мы не будем называть журналистами тех, кто собирает информацию с монитора. Башинформ там накосячил, конечно.

— Так получилось, что не блогер читает журналиста, а журналист прочитал про разметку у блогера и засунул материал на уважаемый информационный портал.

—  Журналистами я привык называть газетных репортеров. А сейчас многие порталы, мнящие себя СМИ — это те же блогеры, только выбравшие площадкой не ЖЖ, а собственный сайт. Настоящий журналист ответственен, человек, которого могут посадить за неверные данные или клевету. На блогера пойди подай в суд — он скажет, что написал собственное мнение и все. Но я не хотел бы стать журналистом, потому что потеряю свободу. Да и получают они меньше.

— Сколько стоит пост у тебя?

— Я ничего меньше пятнадцати тысяч не делаю. Хоть что. Или пятнадцать тысяч, или бесплатно, что чаще всего. Я рекламирую свободно друзей, знакомых, даже незнакомых людей иногда, ерунду какую-нибудь. Могу взять отрекламировать микрофон выносной. Все такие думают — «Аааа, Кабзону опять заплатили!». А я просто мозги канифолю людям и все. Мне нравится этот микрофон, и я его рекламирую. Я не помню, чтобы рекламировал за деньги какие-то товары. Может и рекламировал, не помню физически.

— Защита природы, водопадов, Сипайлово — тоже за деньги?

— Нет, ну ты что. Я про Сипайлово пишу вот уже пять лет. Пять лет назад я еще доплачивал за возможность писать про Сипайлово, сейчас хоть доплачивать не надо.

— Есть какие-нибудь результаты борьбы с мусором в этом районе.

— Да нет, наверное. В общий котел все сыпется, мои посты, других людей. Естественно, если я написал про мусор у подъезда, его уберут, но это капля в море, рядом будет стоять другой мусор и его даже не заденут.

— Системно ничего не меняется?

— Нет. Но нужно все равно тихонечко зудеть.

— Почему у тебя на хоккейной сетке мой номер 69?

— Все просто — это год моего рождения. И я знаю, что хоккеисты номер 69 не носят, они стесняются, там, на Западе.

— Скандалы, интриги, расследования — твой блог зачастую питается негативом и отрицательными эмоциями. Или нет?

— Мой блог питается исключительно за счёт индексации. Высокой индексации. Аудитории проще читать меня в ЖЖ, а обсуждать — в Фейсбуке.

— Ты прекрасно поешь, но когда, черт возьми, ты обновишь репертуар?

— Ты что, старую собаку новым фокусам уже не выучить. Я песни уже давно не учу. Совсем. У меня огромный багаж, я, наверное, знаю их штук восемьсот. Это за счет внутренней шикарной памяти, заложенной природой. Могу песню послушать, аккорды посмотреть и сразу спеть. Людям приходится учить, мне этого не надо. Я могу петь ночь напролет ни разу не повторяясь. Во-вторых, нет такого, что хотелось бы запомнить. Хотя есть пара песен на английском, Dire Straits, пытался, не получилось.

— Они непрофессионалы, поэтому не запомнил, наверное.

— Dire Straits? Нопфлер моя старая, древняя любовь, пластинки есть.

— Твоя дочь выходит замуж за американского гражданина. Уже проклял ее и лишил наследства?

— Конечно, сразу же. Я сказал — «Дочурка, тебе и так хорошо, тебе теперь больше ничего не надо».

— Просят ли у тебя разместить политическую заказуху?

— Да, очень часто и не чураюсь этого. Тексты они сами пишут, я забираю и раскидываю по ресурсам. К себе не тащу, мой блог аполитичен, в Фейсбуке тоже не пишу о политике. А материалы забираю. Никаких проблем и знаю тысячу людей, которые готовы принять и некоторые настолько упороты, что готовы делать это бесплатно, если это находится на той стороне, на какой надо.

— Когда мы, наконец, снесем Шиханы во благо подъема ВВП?

— Не дай бог, конечно. Но придется из-за того, что когда один Айфон пересекает границу России, обратно уезжают пять «Камазов» с известкой. Ну или четыре бочки с нефтью. Мы думаем — давай сохраним Шиханы и не лишим квартиры какого-нибудь Васи, работающего на этом заводе. А на самом деле просто кто-то лишится новенького Айфона. Нет известки — нет Айфона. Папуасы меняются с белыми людьми бусики на золото, другого варианта нет. Если уйдет один белый человек, на его место придет другой, папуасам все равно. И если мы откажемся сейчас менять известку на Айфоны, то ее будет менять Турция, у которой она просто под ногами. Вся Турция состоит из известки. Она давно готова подменить нас на рынке соды, она это сделает через секунду.

— Ресурс «Недома» — кто все эти люди?

— Старая банда, старая гвардия, Вова Михаилов, Освальд, Андрюха Кузьмин, Никитос…

— Почему он еще не умер7 Не Никитос, а ресурс?

— Никогда не умрут хорошо индексируемые ресурсы. Когда человек набирает «Горнолыжные отели Башкортостана», он попадает туда. Я пытался конкурировать с «Недома» по бунгало «Кантри». На первой строчке они, на второй — я. Причем «Недома» ничего для этого не делали. А мне пришлось потрудиться.

— Интернет — наша жизнь. И есть ли жизнь вне интернета?

— Я недавно приехал со сплава и говорю остальным — «Выложу фотки в Фейсбуке или Вконтакте». А они мне — «В Ватсапе пришли». Так вот, у меня из двенадцати человек только у одного был Фейсбук и пятерых Вконтакте. У остальных вообще ничего нет.

— Но Вотсап же — это тоже интернет.

— Если человека нет в Интернете как такого, значит с ним надо что-то делать, это ненормально.

— Как часто ты банишь людей и за что?

— Очень нечасто и они даже иногда этого не замечают. Баню на неделю, на две. Баню ну совсем уже неадекватов. А так, кто хамит, ругается, матерится, резвится — не обращаю внимания. Они сами себя марают и это их личное дело.

— Сколько лайков нужно человеку для счастья?

— Сейчас я тебе скажу — у меня миллион шестьсот тысяч просмотров в год в ЖЖ, еще миллион мне приносит Яндекс.Фото, шестьсот тысяч приносят фото из Гугла, порядка трехсот тысяч просмотров в Фейсбуке. Если бы поднял органическую выдачу Фейсбука до сотни устойчивых лайков и прокачал бы органикой какой-нибудь Инстаграм лайков на триста — то все было бы совсем неплохо. После этого можно вообще ничего не делать, жить припеваючи. Я как раз начинаю сейчас новый проект, рассчитываю получить до Нового года десять миллионов лайков, если стартануть в конце октября. Есть идея, есть те, то будет делать, и есть определенная цель. Просмотры видео в Фейсбуке пока не интересны совсем, пока это стоит слишком дешево, даже органика покупается слишком дешево и смысла в этом не вижу. Для эксперимента делаю иногда что-нибудь — двести-триста тысяч просмотров. За пятьсот рублей можно купить пятьсот тысяч просмотров.

— Кого читаешь, за кем следишь в Интернете?

— Я читаю все. Утром встаю и у меня два часа на обзор сети. Это Пикабу, Яплакал, лента Фейсбука, сайт БСТ, Собкор02 — это те, кто умеет выковыривать новости первыми. Если где-то метеорит упал, то на этих площадках я его уже получу. После этого начинаю оглядываться дальше по просторам. Потом иду в топ ЖЖ, где зависаю и пока меня кто-нибудь не толкнет в бок — сижу.

— Кого не читаешь, кто устарел, перестал быть интересен?

— Я не читаю не потому, что устарел. Я сам устал. Например, от Ибигдана, от Темы. Если попадаются, пролистну вскользь, но специально уже не ищу. Петю Ловыгина хотел бы почитать. Но где его теперь встретишь? В топ ЖЖ он больше не попадает, ютьюб специально набирать лень. Но когда попадается, то просматриваю подряд ролика два-три, интересно.

— Вся твоя интернет-жизнь — непрекращающаяся борьба и постоянное чего-то кому-то доказательство. Не устал?

— У меня это бывает наплывами. Чувствую усталость и перестаю воевать. Ну написал человек чушь откровенную, ну и написал. Меня выбешивает вранье, у меня на него аллергия. И сам врать не умею с детства, когда вру, мне становится очень неудобно. Поэтому я или молчу, или молчу сильно, глубоко. Или ухожу в другую тему, нагло писать, что вот так-то, так-то и так-то, в обход правды — я так не умею.

— Что скажешь по поводу совета блогеров как федерального масштаба, так и местного?

— Я думаю, что люди называют блогерами все подряд. От этого и беды. Инстаграмеры, вотсаперы… скоро и скайпблогеры появятся.

— ЖЖ мертв?

— ЖЖ жив. Он стоит на устойчивых позициях, у него нисколько не упали просмотры. Вернее, просмотры упали с ленты, ушла внутренняя аудитория, но за счет сверхвысокой индексации ежедневный приток извне, из поисковиков, из соцсетей нивелирует этот падение. Просел немного, но это у ЖЖ волнообразно, просел в две тысячи первом, в две тысячи четвертом взлетел, в две тысячи седьмом опять ушел когда-то вниз, когда Вконтакте появился, в две тысячи десятом появились новые блогеры и новый виток популярности. Все, кто ушел, вот те и мертвые. Куда вот люди делись? Сколько было хороших людей. Один Петя Ловыгин остался и больше я никого не вижу.

— У тебя есть Ютьюб канал?

— Есть.

— Читаешь рэп там?

— Нет, но у меня там все нормально, канал мне даже зарабатывает какие-то деньги за счёт просмотров, галочку поставил, пятьдесят долларов уже набежало. Полмиллиона просмотров год получилось.

— Что будешь делать на блогерской пенсии — сидеть на лавочке и ставить дизлайки проходящей мимо молодежи?

— Да, так и есть. Я так и буду делать. Сидеть буду и комментировать. Сейчас мне приходится много работать. К сожалению.

— Ну и последний вопрос — почему Айфон круче Сяоми?

— Ах ты, щенок, сюда иди!

 Максим Никерин

Максим Никерин — журналист, в душе спортсмен, одновременно любит хоккей и футбол. В хорошем смысле. Много смеется.

— Прикольно работать журналистом и транслировать собственное мнение как некое объективное?

— Да, и мне это очень нравится, хотя не так давно стал этим пользоваться. Я уже давно работаю в волейбольном клубе «Урал» и это скорее не журналистика, а пиар, связи с общественностью, хотя какие-то пересечения и есть. А вот когда начал сотрудничать с порталом «БИЗНЕС online», то это как раз и пришло — пишешь о чём-то, убеждаешь людей и всё на основе собственной позиции. Конечно, я делаю это аргументировано. И если я пишу, что такой-то игрок – плохой, то доказываю это.

— О каком виде спорта любишь писать больше всего?

— Хоккей, конечно. Потому что читают больше всего про хоккей и интерес к нему в Уфе бешеный.

— То есть, читатель спортивных порталов тоже больше всего интересуется именно хоккеем?

— Да. Я не могу сказать, что хоккей люблю больше, чем футбол. Но одно дело, когда пишешь про футбол и тебя почти не читают, это обидно немного, и другое дело — многотысячный отклик об игре на льду. Поэтому и пишу больше про хоккей.

—  Зачем нужен спортивный журналист, неужели болельщики наши такие тупые и требуют постоянного разжёвывания?

— Они не тупые. К читателям вообще нельзя так относиться, будет падать качество материалов. Я знаю очень много взрослых, состоявшихся людей, которые читают и им интересно. Например, я, условно, работаю в банке и люблю хоккейный клуб «Салават Юлаев». Но следить за командой получается только по мере своей занятости. Я не успеваю следить за всем, но мне интересно, почему купили того или иного игрока, почему подписали на сезон Фёдорова, а Галиева не подписали. Для этого я захожу на спортивные порталы и черпаю оттуда информацию, которую мне предоставляют специально обученные человеки, которые пообщались с руководством клуба, сделали интервью, по пунктам разложили все преимущества Фёдорова, его быстроту, его правый хват, его органичное вписывание в звено и низкую зарплату.

— Люди ищут мнение профессионалов?

— Да. Журналист расскажет о том, о чем не покажут по телевизору. В интернете же сейчас можно найти любую трансляцию, вплоть до детских лиг. Как ни странно, в это время ещё существуют отчеты, это дикий архаизм – писать кто кому дал передачу и кто как подставил клюшку или ногу. Мы в своих текстах от этого давно ушли, мы рассказываем о взаимоотношениях, пытаемся передать какой-то антураж. Добираемся до раздевалки, где видим, что вратарь, пропустивший пять шайб, полностью ее разнес. Читателю это интересно. Эмоции сейчас интересуют людей, подтверждение фактов, что спортсмены тоже люди.

—  Нужно писать больше о людях в спорте, чем о самом спорте как таковом?

— Ну, да. О спорте, о бизнесе, но через людей.

— Должен ли спортивный журналист сам быть спортсменом?

— Нет, не должен. Он должен быть увлечен спортом. Многие занимаются чем-то, но далеко не все.

— А ты?

— Я просто фанат спорта, у меня семья спортивная. Занимался и большим теннисом, и футболом, и хоккеем. Мне все нравится. Вплоть до того, что мы в Уфе развивали такой вид спорта, как алтимат фрисби. Сейчас им активно занимается молодежь. Это командный вид спорта с летающей тарелочкой, смешно звучащий, но иногда даже зрелищней чем хоккей с футболом.

— Насколько он именно алтимэйт?

— Бывают и травмы, хотя он не очень контактный. Но очень атлетичный — надо много бегать, много прыгать. Это зрелищно, когда человек бежит тридцать метров за тарелочкой, которая летит гораздо быстрее него и ловит её в прыжке. Выглядит очень круто.

— Я видел ребят на Конгресс-холле разок.

— Да, тоже видел, не знаю, они сейчас приходят или нет.  Играть на этой площадке очень сложно, из-за постоянного сильного ветра. Мы играем на стадионе имени «Салавата Юлаева» и в зимний период в залах. В БГУ, например.

— Стадион имени «Салавата Юлаева» – это за театром «Нур», заброшенный такой?

— Ага. Одно время туда приходили американские футболисты, регбисты и мы. Делили с ними поле пополам и играли.

— Есть ли какие-нибудь факты, грязное бельишко, скандальчики, о которых ты узнал, но ты о них никогда не напишешь?

— Такое может быть, конечно.

— А что тебя сдержит? Наверняка это подогреет интерес читателя, увеличит трафик. Многие же скатываются в определенной степени желтизну и это работает.

— Сейчас я расскажу пример. В прошлом году был неоднозначный случай, и мы в редакции долго спорили. Во время хоккейного плей-офф журналист нашей редакции в Казани встретил хоккеистов «Салавата Юлаева» в ресторане. Это было в выходной день между двумя играми, завтра им на лед. Они пили пиво. Причем, кто-то там ограничился бокалом, а кто-то заливал в себя кружку за кружкой весь вечер. И мы долго думали — публиковать эту информацию или не публиковать, потому что и фотографии были сделаны и событие очень неоднозначное. В конце концов, решили в день игры не раскачивать лодку. Напоминаю, что фото сделал казанский журналист, на территории Казани, он мог опубликовать это на казанском портале, вызвать великий хайп. И «Салават Юлаев» в таком ужасном психологическом состоянии вышел бы на матч, что шансов бы не было заранее. Но мы не выдали. Однако, во время игры мы видели, что те хоккеисты, которые были замечены за распитием пива, сыграли отвратительно. На следующий день мы этот материал опубликовали. Публикация имела сильный резонанс. К слову, на днях, кажется, последний игрок из той кампании, которая тогда пила, покинул расположение клуба. Момент был спорный, конечно. С одной стороны, взрослые мужики могут себе позволить выпить пива. С другой, идут важные матчи плей-офф и с точки зрения болельщиков пить во время таких игр — неправильно. Ок, если бы они сыграли хорошо, а «Салават» выиграл бы матч, то ладно, пиво не помешало. Но они, к их же несчастью, проиграли.

— Максим, хоккей или футбол?

— На самом деле, это как выбирать между мамой и папой. Все-таки, как я говорил выше, хоккей. Но к футболу я отношусь отлично, я люблю и играть в футбол, и смотреть.

— За какую команду болеешь, кроме территориально расположенных у нас?

— Я не могу сказать, что я прямо болею. Я переживаю за все наши команды, «Салават Юлаев», «Уфу», волейбольный «Урал», баскетбольный «Уфимец», за гандбольные команды. Я хочу, чтобы они побеждали. А с детства от отца мне передалась любовь к футбольному московскому «Спартаку». Это единственная команда, которая будоражит.

— У тебя же есть не только спортивные материалы.

— Бывало, да. Даже на саммитах работал. Для меня это было открытие самого себя. За два дня до начала саммитов мне сообщили, что я аккредитован. Очень удивился, изначально планировал свалить из города на это время. Но пришлось поработать, в том числе и на пресс-конференции Путина. Сидел в трех рядах от него и тянул руку, чтобы задать вопрос. Было прикольно, конечно.

— Задал?

— Не дали возможности задать. Уфимским журналистам разрешили задать один вопрос. Человек пять подняли руки, я в том числе. Но удача не улыбнулась.

— Когда люди окончательно поймут, что спорт высших достижений на самом деле некая гонка фармакологических компаний и утеряют интерес — о чем тогда ты будешь писать?

— Не думаю, что интерес пропадет.

— Но допинговые скандалы не прекращаются, особенно в российском спорте. К сожалению.

— Это больше история не о футболе и хоккее, о которых я чаще всего пишу, а о каких-то циклических видах спорта. Или видах на выносливость и силу. В теме допинга не очень подкован, чтобы авторитетно что-то заявлять.

— Я раньше был страстным биатлонным болельщиком, не пропускал не только международные соревнования вроде Кубка Мира и IBU, но и смотрел локальные чемпионаты, коммерческие гонки. Сейчас, после всех этих нехорошестей с допингом, окончательно охладел и даже не слежу краем уха.

—  Мне кажется, что не все так охладевают. В феврале будут олимпийские игры, там будут наши спортсмены и все равно вся страна будет сидеть перед телевизором и наблюдать, переживать, даже зная, что за этим стоит. Тем более, что с допингом борются. Я сказал, что история не про хоккей, но в хоккее тоже есть подобные скандалы, например, недавний случай с Данисом Зариповым, подписавшим солидный контракт с «Ак Барсом». Перед началом сезона выяснилось, что в его крови нашли запрещенные вещества. Итог — дисквалификация на три года, а ему уже тридцать шесть – возраст, когда пора заканчивать. Но народ же не перестал смотреть хоккей.

— Хлеба и зрелищ, да? Женский пляжный волейбол, женский керлинг, художественная гимнастика — просмотр какого вида спорта наиболее важен для улучшения демографической ситуации в нашей стране?

— Художественная гимнастика в меньшей степени, там ведь совсем маленькие девочки, а вот пляжный волейбол — это да, просто супер. И классический женский волейбол тоже хорошо, у нас в Уфе есть клуб «Самрау», бывшая «Уфимочка». Прекрасные девчонки играют. С удовольствием хожу на их матчи. В женской сборной России по кёрлингу вообще мисс мира собрали. И как они кричат, Артур, как кричат…

— Есть любимая спортсменка? Которой ты бы с удовольствием бы забил бы шайбу?

— Эмм… Я не буду отвечать. Хотя отвечу — давно не смотрю на спортсменок так. Мне приятно глянуть тот же пляжный волейбол по телевизору. Но только с научной точки зрения!

— Спортивные комментаторы — зло или польза?

— Польза.

— Почему? Человек и так видит то, что происходит на поле. Зачем ему еще дополнительная информация? У меня многие друзья уже давно смотрят соревнования без звука. Вне зависимости от личности комментатора.

— Кому-то может и мешает, я всегда смотрю с комментатором. Потому что человек на стадионе видит гораздо больше, чем человек перед телевизором. От него мало что ускользает, он владеет картиной в целом. Еще сейчас стали очень популярны включения с бровки, тут уж без звука не обойтись. Ну и есть много комментаторов, которые действительно хорошо и задорно говорят. С ними — прикольней.

— Мутко как человек и как функционер?

— Сложный вопрос. Я положительно отношусь к Мутко. Мне кажется, что, если бы не он, было бы гораздо хуже. По многим пунктам. Хотя знаю многих людей, которые его на дух не переносят. Мне кажется, что это был человек на своем месте. Вот что ты слышал о новом министре спорта России?

— Ничего.

— Вот. Нет харизмы. И непонятно, есть там его работа или нет.

— Когда окончательно умрет спидвей?

— Я надеюсь, что не умрет, хотя особых чувств у меня к этому виду спорта нет. Люди любят, однако, собираются полные трибуны. Один раз как-то, на заре своей карьеры, писал репортаж в башкирские «Известия» с мотогонок на льду и мне очень понравилось. Все эти румяные лица, холод, фляжки с горячими и горячительными напитками. Так все это мило, по-домашнему. При этом же они не буянили, просто грелись. Еще я тогда запомнил одного шведа, дедуля семидесяти лет, Пер-Олоф Сирениус. Это такой дедок, который еще и выступал в соревнованиях. Тогда он простыл в Уфе, не вышел на старт, но был там, снимал всех на свою мыльницу, болел и общался со зрителями. Ради таких вещей этот вид спорта и должен существовать.

— Спорт же как некий организм, эволюционирует. Уходят в забвение старые виды спорта. Появляются новые. Ничего страшного в этом не вижу. Где, например, сейчас городки, где чемпионат России по городкам?

— Мотогонки пока актуальны и интересны. Пусть и в двух странах только. Есть свои профессионалы, есть болельщики, другого и не надо. Вопрос только в том, что сейчас любой спорт крутится вокруг денег. Будет поддержка — будет жить. Ну, или нужно так его развивать, чтобы находились спонсоры.

— Есть ли какой-нибудь вид спорта, который ты хотел бы похоронить, стереть из памяти людской, потому что это не спорт никакой, а полная хрень?

— Мне кажется, что это какие-то женские единоборства. Или женский хоккей. Хотя у нас есть женская команда, она клевая и девчонки хорошие, я против них ничего не имею, но это как-то жестоко, по-моему. А так все виды хороши. По секрету скажу, мы как-то проводили тренировки команды по фрисби совместно с женской сборной по лапте. И их тренер иногда использовал нас в качестве инструментов тренировки. Мы тупые в лапте, но быстро бегаем. Девчонки оттачивали на нас технические, тактические действия. 

— Оттачивали, так сказать.

— Мы бегали по полю, не совсем понимая, что нужно делать. Но это было прикольно, мы стали разбираться в лапте.

— Должны ли спортсмены полностью закрывать свою частную жизнь от общественности? Вышел со стадиона и пропал из виду. Имеет ли спортсмен на это право перед лицом болельщика?

— Мне кажется, что нет. Это публичные люди, которые живут за счет своей публичности и тех же самых болельщиков. Они должны относиться с пониманием к интересу болельщиков и журналистов. Но без перегибов с обоих сторон, конечно. Опять же к той истории про пиво — ребята пошли пить спиртное рядом с ареной, где было больше шансов, что их увидят болельщики, журналисты. Вероятность попасться была близка к стопроцентной. Конечно, у спортсменов должно быть свободное время и личная жизнь, но они должны быть готовы, что к их личной жизни будет особое внимание.

— Что сейчас предпочитает потребитель спортивного новостного контента? Видеоматериалы, фотоотчёты, статьи?

— Ему все интересно. В последнее время очень популярна мультимедийная составляющая, где все вперемешку – текст, видео, фото, скриншоты, ссылки на комментарии. А что популярней — сказать сложно. Иногда текст с аналитикой может собрать гораздо меньше просмотров, чем одна удачная фотография, даже без подписи. На днях наш фотограф Светлана Садыкова сделала кадр, где девочка из айс-гелз «Салавата Юлаева» чистит лед возле скамейки «Авангарда», а там стоит вратарь Доминик Фурх и смотрит на нее с такой любовью (https://twitter.com/maksufa/status/916532862249299968), все эмоции на лице. Это, правда, больше для соцсетей.

— Часто ли твое мнение не совпадает с мнением редакции?

— Бывает, да, спорим ожесточенно иногда.

— Терпимо относишься к редактированию собственных творений?

— Да, без проблем. Редакция у нас крутая, все профи, и я прислушиваюсь. Например, я работал собственным корреспондентом в «Советском Спорте», лет десять писал несерьезные материалы, в основном небольшие отчетики, иногда репортажи. И за те десять лет они только пару раз сохранили мои заголовки. Все время ставили свои, причем, на мой взгляд, какие-то мои заголовки были явно лучше. Чуть позже пообщался с другим авторитетным уфимским журналистом, Олегом Власовым, и выяснилось, что у него точно такая же ситуация со «Спорт-Экспрессом». Я тогда понял, что дело всё-таки не во мне, если уж и у таких уважаемых профессионалов точно такая же проблема. Сейчас, замечу, обсуждение материалов и заголовков стало намного проще. Есть чаты, где все решается быстро и тебе в любой момент может подсказать редакция.

— Считаешь себя объективным?

— Конечно. Какой-то субъективизм в любом случае присутствует, хотя бы потому, что я чаще пишу про «Салават Юлаев» и бывают моменты, когда объективность сохранить трудно. Но все равно — если я пишу о чем-то, то всегда аргументирую.

— О чем бы ты хотел писать чаще, но нет времени, нет возможности, за это не платят?

— У меня такого, чтобы я фанател от того, что пишу. Мне нравится писать то, что читают, когда есть какой-то фидбек. Нет такой темы, в общем.

— Как ты думаешь, букмекерские конторы помогают развитию спорта?

— Конечно. Да я и сам когда-то поигрывал. Просто у меня был случай, когда я знал о точном счете еще до начала матча.

— Откуда?

— От самих игроков. Вид спорта, наверное, не буду называть. Хотя ладно, это был волейбол, играла не уфимская команда, это было давно. Мне сказали, что матч должна выиграть одна из команд. Все так и произошло. Я поставил пять тысяч на эту игру и все равно переживал, тем более, что матч завершился в пяти сетах. После этого случая у меня на азартные игры, извините, больше не стоит. Но букмекерские конторы точно подогревают интерес. Многие даже поэтому и читают спортивную прессу, чтобы больше узнать и сделать выводы.

— Прокачать в себе экспертность?

— Читают о процессах, ведут учет травмированных игроков, какие взаимоотношения в команде, да.

— Если подвернется настоящая, нормальная работа, перестанешь ли ты паразитировать на теле общества?

— Ха! Периодически возникают подобные идеи, своего бизнеса, в том числе. В один момент я как-то подумал: «Блин. У нас до сих пор никто не сделал диск-гольф парк в Уфе! Как вообще мы живем без этого?!» Начал информационно прокачиваться, съездил в Москву, попал на отборочный чемпионат Европы по диск-гольфу, понял все, что и как делается, купил оборудование, сделал диск-гольф парк. Целое лето просидел там, пришло три человека, я понял, что это фигня, убрал все в гараж и недавно благополучно продал. Я не скажу «нет» стоящему предложению, в общем. И, да, я не считаю, что у меня не настоящая работа!

— Ну и последний вопрос — почему Пеле хороший футболист, но хреновый кофе?

— Хреновый, да? Ну это как раз про то, почему у меня иногда получаются удачные тексты, а диск-гольф парк –  говно.