Юлия Закиева

Юлия Закиева, руководитель PR-отдела медиагруппы «Виртуоз», ведущая «Детского радио». Учит детей жить, немногословна, имеет домашних животных — кошек и мужа. И, как мы выяснили, ее никто не любит.

— Почему радио до сих пор живет?

— А кто его убьет-то, это же радио!

— Ты чувствуешь связь со слушателем или тебе кажется, что ты говоришь в пустоту?

— Слово «связь» от тебя рождает определенные ассоциации. Чего-то эмоционального я не чувствую, я же человек. И природа не терпит пустоты, как ты помнишь.

— Есть ли у тебя дома икона Попова?

— Нет. Я не настоящий сварщик, я просто маску нашел.

— Муж программист и способы выживания в подобной ситуации?

— Две комнаты.

— Привыкла к «тете Юле»?

— Да. Наверное привыкла. Но ты же видишь мое выражение лица…

— Тебя не видят слушатели…

— К счастью.

—…корчишь ли ты рожи во время эфира?

— Конечно. Во-первых, это красиво.

— Устраивает собственный голос?

— Я его со стороны не слышу.

— Не переслушиваешь собственные эфиры?

— Слушала, но представляла, что это не я, а какая-нибудь посторонняя тетенька.

— Кого больше любят детки, тебя или тетю Галю?

— Тетю Галю.

— А папы?

— Дядю Рому.

— А мамы?

— Дядю Рому. Потому что он – Горячий.

— Насколько хороша звукоизоляция в радиорубке? Что там можно делать, неслышно для окружающих?

— Я не задумывалась об этом, но сейчас у меня возникли варианты. Надо попробовать реализовать.

— Из каких побуждений ты держишь дома кошек? Из жалости к этим бедным животным, которым не посчастливилось родиться без мозга?

— Ты спрашиваешь меня про котов, но ты спрашиваешь меня про них без уважения. Да.

— Что — да?

— Я держу  этих бедных животных, которым не посчастливилось родиться без мозга — из жалости.

— Есть какое-либо облучение от аппаратуры в студии, а то все радиоведущие, как бы это помягче сказать, немного странные?

— А все — это кто?

— Ну все. Их слушаешь и понимаешь, что совсем не хотел бы с ними встретиться на улице.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, потому что я начала задумываться о судьбе наших гостей. Они всегда хотят прийти к нам второй раз, третий, четвертый… Какое-то излучение, видимо есть… Кстати, приглашаю тебя в студию.

— Спасибо. Тяжело вообще постоянно работать языком?

— Нет, я люблю это делать.

— Детки такие существа, которым надо что-нибудь новое подавать. Как вы их заинтересовываете и мотивируете тыкать кнопочку на магнитоле в машине или просить сделать это маму?

— Самое интересное, что с самого начала, сколько там мы уже вещаем, с декабря, у нас вообще ничего не меняется. Как начали, так и пилим по накатанной, и, судя по тому, что слушателям еще не надоело, то все ок. Они не просили, по крайней мере.

— Сама слушаешь радио?

— Нет.

— Никакие другие радиостанции?

— Вообще.

— Потому что это все…

— …баловство, как говорит дядя Рома.

— Есть постоянные слушатели кроме дочки Вадима Тотарена?

— Есть. Варьируются с понедельника по субботу. Как только дите дозвонится, оно ловит кайф, и начинает обрывать линию. Заводят себе по две-три симки, да.  Дядя Рома пытается это пресекать, но они умнее.

— Зачем они вообще это делают?

— Я не знаю. Ты же сам сказал — детки такие странные существа.

— У тебя есть очаровательные истории про таксистов.

— Были, сейчас уже не тот таксист пошел, измельчал.

— Хоть одна окончилась без травм для них? Да или нет?

— Да.

—  Чувство юмора можно прокачать?

— Не знаю, не пробовала. Надо попробовать. Ты меня ставишь в тупик этим вопросом, чувство юмора медленно меня покидает.

— Не болезненно, надеюсь? Почему спиннер полезней, чем двухтомник Толстого?

— Да.

— Тебя узнают по голосу? В магазине, в маршрутке, в отделении полиции?

— Нет. Узнают после детских праздников. Теперь сложно сходить покурить или приходится оглядываться в баре — вдруг подбежит кто-нибудь – «Здравствуйте, тетя Юля!». А тетя Юля с пивасиком кричит в это время бармену – «Повторите!»

— Есть цензура на радио?

— Нельзя материться. Мне сразу это сказали, видимо хорошо меня знали и заранее предупредили перед эфиром раз пять.

— А есть специальный детский мат?

— Хм… К примеру, говоря в эфире про выставку Айвазовского, я выходила из ситуации следующим образом — «там море, волны волнуются, корабли… эээ… кораблятся!». И мне хорошо и не придраться.

— Если будет опять революция и пролетариат побежит захватывать телеграф, телеграм и радио, чем вы будет отбиваться?

— Дядей Ромой. Он большой.

— А если дяди Ромы не будет на месте, тетей Галей?

— Что значит — не будет на месте? Глупости не говори, это же дядя Рома.

— Недавно ты раздавала домашнюю библиотеку. В чем причина подобной деградации?

— Не влезают в шкаф. И я, наконец-то, привыкла к электронной книжке. А в нее влезает гораздо больше.

— Любимая цитата на латыни?

— In vino veritas  и еще какая-то.

— Что они означают?

— Хитрый какой. В вопросе не было про перевод.

— Почему в эфире Детского радио-Уфа не звучат сказки, пожалуй, самого гениального писателя современности Артура Дмитриева?

— Мы с ним еще не достигли соглашения. Слишком дорогой писатель, бюджет Детского его не потянет.

— Ну и последний вопрос — в каких фонтанах надо купаться на День Радио?

— Я не могу придумать остроумный ответ, ведь этим летом я еще ни разу не купалась.

— Когда День радио, кстати?

— Седьмого мая.

— Почему?

— Потому что шестого мая мой день рождения.