Алсу

Алсу — симпатичный винтик в колесе правосудия, помогает людям обрести жилье, хочет стримить из зала суда. Любит пупсиков.

— Стала юристом потому что Фемида, богиня правосудия — женщина?

— Нет, это получилось совершенно случайно. Одно время у меня была компания друзей, которых начала доставать моя привычка все подмечать-замечать, на все обращать внимание, на всевозможные мелкие детали. Сопоставляю какие-то факты, делаю замечания и подлавливаю их. И они мне говорят — «Иди уже, учись на следователя, отстань от нас».

— Получается, ты бывший полицейский?

— Ну нет, конечно. Выбор был неосознанный, уже потом, в процессе, я поняла, что это мое.

— Кто твои клиенты?

— Мои клиенты — пупсики, которых обижают застройщики либо другие производители услуг и товаров. Я защищаю интересы потребителей, хотя четыре года проработала у застройщика, с другой стороны баррикады, и насмотрелась на это все.

— Даешь консультации в сторис, как сейчас делают многие?

— Я стараюсь не напрягать сильно людей в Инстаграме работой. На самом деле, я еще не определилась — что делать с личным и рабочим аккаунтом. Наблюдаю за обратной связью. На личную страницу люди приходят, потому что им интересна я, а на рабочую — за полезной информацией. Поэтому считаю, что нужно разграничивать контент. В сторис если кто-то что-то спрашивает, я стараюсь отвечать в личных сообщениях.

— Увеличивается ли поток клиентов после твоих горячих танцев в сторис?

— Да. Обидно, но я все это понимаю, я реалист. С детства люблю книжки с картинками, книги, где только текст, скучны, хочется в руки взять другую. Мы можем подписаться на аккаунт с ежедневными полезностями — шугаринг, эпиляция, простите за мой французский. А юристы такой товар, который может потребоваться человеку один раз в жизни, а может и вообще никогда. Поэтому приходится иногда подтанцовывать. Приходится возбуждать личный интерес.

— Берут ли судьи взятки?

— Я лично не давала, но говорят, что да. Коррупция — не очень хорошо, но мы живем в таких реалиях, кто она существенно облегчает жизнь. Она удобна. Ты знаешь, что многие вопросы можно решить не заморачиваясь, обходя несколько бюрократических препятствий.

— Доверяют ли тебе мужчины серьезные дела? Вообще, насколько доверяют мужчины женщинам юристам?

— Те клиенты, которые ко мне обращались, никогда не уходили и не поворачивались ко мне спиной. Даже с каким-то тактичным отказом такого не было. Думаю, что я вызываю доверие у людей. А по поводу серьезных дел — когда я работала в компании «Интеграл», я вела личные дела руководителя.

— В каком городском суде легче вести дела и протаскивать свои собственные интересы?

— Я обожаю Кировский районный суд, хотя порядка стало больше во всех. Раньше можно было просидеть с утра до вечера только для того, чтобы получить исполнительный лист. В Кировском очень все организованно благодаря человеческому фактору, а не автоматизации процессов. Под него сейчас подстраиваются и остальные районные суды. СМС-уведомления очень удобные стали рассылать, не надо ходить узнавать самому о движении некоторых документов.

— Если к тебе обратится Носков, возьмешь его дело?

— Нет. Я принципиальна в этом вопросе.  С компанией «Интеграл» ни одного процесса не вела, хотя ко мне дольщики обращались. Я не могу судиться с компанией, благодаря которой у меня есть опыт, знания, жилье, в конце концов.

— Есть дело, которым ты гордишься?

— Нет, скорее я горжусь тем, что не побоялась уйти в частную практику. Я все дела свои люблю, даже портфолио не собираю, откладываю и откладываю, а надо. Я же серьезная тетенька, клиент может прийти, спросить, полистать.

— А есть дело, которым ты не гордишься?

— Я не горжусь какими-то своими действиями внутри дела. Не успела, забыла, пропустила, опоздала, не додумала, не придумала.

— Твоя дочь пойдет по стопам матери?

— Хотелось бы. Но она не хочет. Она творческая девочка, хочет быть дизайнером, а не юристом. Тем более юридический колледж за три года напрочь отбил тягу у моего ребенка к профессии. Не хочу о нем говорить.

— Как она относится к твоей сетевой активности?

— Сначала было резко отрицательным. Но когда произошла первая конверсия из Инстаграма, стало попроще. Разрешает теперь иногда и себя выкладывать в сторис в прямом эфире. Просто среди ее сверстников нет таких мам или пап, которые так себя ведут. Но у меня есть оправдание сейчас — работа.

— Есть ли у тебя некая профдеформация, когда ты оцениваешь людей на счет их потенциальных правонарушений?

— Такого рода деформации нет, деформация есть другого плана — я немного переживаю, что постоянно веду одну категорию дел и понимаю, что нужно двигаться и в другом направлении. Подумываю сменить специализацию, потому что здесь уже все понятно. Хочу развить медицинское направление. Медицинских юристов в Уфе вообще нет, хотя отрасль растет не по дням, а по часам. И сфера красоты. И тем, что обычно клиенты не жалуются, поставщики этих услуг очень сильно пользуются. Вот недавно я сходила на томографию — так некрасиво обращаются с посетителями. Да, я знаю, что томографов в городе немного, тем более с нужной мощностью. Я, кстати, еще не знаю, какая была мощность у моего, мне еще не предоставили документов.

— Есть ли у тебя возможности пробить по базам мужчин перед тем, как пойти с ними на свидание?

— Что это даст… Это даст знания об имущественном положении, семейном статусе. По поводу семейного статуса — если он с самого начала обманывает, то зачем вообще иметь с ним дела. А имущественное положение и так же видно, нет? Оно напрямую зависит от того, какой он. От его харизмы, какой он пробивной и целеустремленный. Мне достаточно пообщаться немного лично, чтобы иметь представление почти обо всем.

— У тебя много работы?

— Много. Когда нечем заняться в выходные, я всегда могу почитать какое-нибудь дело и это замечательно.

— Скажи, в чем основное несовершенство правовой системы?

— Я легко адаптируюсь ко всему, поэтому даже сложно сообразить. Огорчает, что нет единообразия. Закон один, а решения по нему выносят разные. То есть, одному могут присудить 500 000 неустойку, а другому всего 100 000. Поэтому я клиентам говорю, чтобы они со мной в суд не ходили, чтобы не расстраиваться. Мои клиенты совершенно разные люди, например, жители «Уфимского кремля». И когда он приходит в суд, какой он есть, владелец большой и шикарной квартиры, то судья видит в нем в первую очередь человека. И это усложняет дело, ведь понятно, что он пришел не от того, что он пострадал, живет на улице, и ему квартиру не передали. Просто он хочет подоить застройщика и получить дополнительные деньги. Поэтому судья присудит ему мало. Таких бы моментов не возникало, если бы судья взял бы закон, в котором четко прописана ставка рефинансирования. Посчитали бы по формуле и было бы замечательно. А то сейчас в одном случае присуждают одну сумму, в другом подобном — другую. И как мне это объяснить людям?

— Прямые трансляции в сторис из зала суда будут?

— Это не разрешено пока. Разрешена видеозапись с разрешения суда, и аудиозапись без разрешения, но с уведомлением всех сторон. А так — хотелось бы. Краем глаза видела в сети, что идут обсуждения о стримах из залов суда и если это разрешат, то я конечно будут выкладывать прямые эфиры в сторис. Интересно же людям, что и как происходит.

— Знание законов, положений, кодексов спасает в личной жизни? ГИБДД, ЖКХ?

— С гаишниками точно нет, даже не пытаюсь, потому что сотрудники автоинспекции сильно раздражаются, когда ты говоришь, что ты юрист. Но они тоже юристы, причем практикующие. Я веду себя как простой обыватель. Но в сфере услуг я пользуюсь знаниями, да. В том же центре томографии, после того, как я получила заключение о том, что с коленом дочери все в порядке. Причем ребенок не в состоянии встать на эту ногу. А у вас все в порядке с томографом, спрашиваю я? И можно ли пройти к врачу и посмотреть, не перепутали ли они ногу при съемке?  Причем спрашиваю все тихо, я абсолютно неконфликтный человек. Но мне говорят, чтобы я присела и ни на один мой вопрос не отвечают. А вот это уже меня раздражает, потому что я понимаю, что я-то с ней сейчас разберусь, а любой другой сядет и будет сидеть. В итоге я составила и написала претензию. Но в целом, почему-то, людей раздражают юристы, и я этим не кичусь.

— Очень странно, меня юристы абсолютно не раздражают.

— Да? Но люди, в большинстве своём, неуверены в себе, может быть поэтому. Я однажды на один вопрос молодого человека ответила — «Простым людям необязательно знать закон». Это его так покоробило.

— Юристы образуют пары? Могут ли они проживать на одной территории на протяжении нескольких лет?

—  Мне кажется, юристы такие все скучные. Я бы не захотела с юристом. Ну что они будут друг с другом делать?

— Им есть что обсудить, нет?

— Ну не знаю… Как с коллегами с ними прикольно, особенно с женщинами-юристами. Они отличаются от других моих подруг нелюбовью к болтовне по телефону, они собраны всегда, и пишут четко и по делу.  У меня есть одна подруга-юрист, которая слова сокращает при переписке.  

— Хотела бы кого-нибудь засудить. Но руки коротки?

— У меня соседка есть, она выживает моих квартирантов всегда. Я не хочу ее засудить. Но вот урегулировать как-то этот вопрос было бы неплохо. Чтобы засудить человека — у меня такого не бывает. Видела, как юристы с разных сторон выходят из суда и начинают ругаться. Я так смотрю на них с интересом. Я так не могу. Я со всеми хорошо общаюсь, с любой противной стороной, иногда мы даже сообщаем друг другу о датах судебных заседаний. Нельзя доходить до эмоций в процессах.

— Ну и последний вопрос — кто виноват и что делать?

— Учиться и развиваться. И думать. У нас очень много недумающих людей, они умные, но недумающие. Все проблемы, в том числе и у моих пупсиков, связаны с тем, что надо вовремя включать мозг, а потом делать. 

Наталья Бадоля — пестует будущие поколения, сидит на интеллектуальной-нефтяной трубе, носит белые блузки. Что любит — докопаться не удалось.

— Зачем Нефтяному университету детский технопарк?

— Чтобы быть ближе к детям. Дети — целевая аудитория УГНТУ. Они вырастают в потенциальных студентов. На уровне студентов принимать решения о дальнейших образовательных направлениях уже поздно, но это моё мнение. Стратегические образовательные решения надо закладывать на уровне школьников, в них можно  чётче проследить изменения и желания. Работая с ними видишь их потребности и запросы, которые ты можешь скоординировать соответственно запросам потенциальных инвесторов и заказчиков, все-таки УГНТУ является поставщиком кадров для многих крупнейших предприятий, как республики, так и страны. Применительно к школьнику у тебя есть время адаптировать и синхронизировать все это.

— Но дети же очень часто меняют свои предпочтения и видение собственного будущего?

— Но это нормально, мы же не про одно направление говорим. В Нефтяном сейчас более семидесяти специальностей, выбор огромен.

— Сколько уже работает технопарк?

— В текущем формате мы запустились с двенадцатого августа 2016 года, а если учитывать период апробации, то можно считать с  сентября 2015.

— То есть, сейчас трудно представить релевантную статистику о том, сколько посетителей технопарка стали студентами? Слишком маленький срок.

— Я могу сказать по своим личным ученикам. Я каждый год набираю небольшую группу на которой отрабатываю собственные методики и идеи, какие-то проектные фантазии.

— Это очень удобно.

— В хорошем смысле же. Всегда нужна разновозрастная группа детей, по которой можно проследить какие-то современные поведенческие паттерны. Необходимо прокачивать свое умение проектного наставника, мне ведь тоже приходится постоянно обучаться. Так вот, из пяти одиннадцатиклассников двое стали нашими студентами. Для начала это неплохо. Что касается сотен детей, которые прошли зрительно через технопарк, я сказать пока ничего не могу, мы не сразу пришли к пониманию, что их нужно фиксировать и запрашивать постоянную обратную связь.

— Что прокачиваете в детях в первую очередь?

— Умение четко формулировать собственные запросы и навыки критического мышления. Очень часто дети не знают, кем станут, не потому, что не определились с профессией, а потому, что не умеют сами себе задавать правильные вопросы. Себе и окружающему миру. «Что я хочу сделать?», «Что я хочу знать?», «Что я хочу прочитать?», «Какая информация мне необходима?», «Зачем мне это нужно?», «Что я хочу получить в итоге?» — задавать себе и своему окружению такие вопросы для многих детей — проблема.  Часто они зависят от мнения своего окружения: родителей, ровесников, педагогов, но собственного мнения не имеют. А ведь именно конструктивное собственное мнение является архиважным для личности. У нас они получают инструменты для моделирования этих вещей. Дальше все идет гораздо проще — «Я люблю математику — я знаю, чем я займусь». Только ребенок должен понять, что любить математику надо не как блюдо, а как процесс. Как только ребенок определяется с желаниями, мы их разводим по направлениям – облачные технологии, робототехника, физика с химией и так далее. И что мы еще видим — ребенок, который учится выстраивать скелет собственной дальнейшей жизни, начинает получать от этого огромное удовольствие. У них появляется осознанность.  Мы же не можем и не должны предугадывать профессию двенадцатилетнего ребенка, кто утверждает обратное — спекулирует на ожиданиях родителей. Мы активно вовлекаем детей в разные формы работы. Мне кажется, что дети несколько привыкли за последние годы, что им постоянно что-то демонстрируют прыгающие перед ними взрослые, и обленились размышлять и делать сами.

— А чем интересуются сами дети? Какие направления в технопарке самые популярные?

— Какие-то айтишные вещи. Еще социалка и коммуникации. Трёхмерные технологии. При попытке увода их в области серьезных конструкционных технологий вроде прототипирования, остаются самые мотивированные и стойкие. У многих очень приблизительное представление о том, что происходит в мире. И они думают, что придя к нам, они будут в игрушки играть, только навороченные. Это большой минус не только наших детей, но и всех нас. Очень низкая информационная грамотность в области настоящей науки, современной технологий.  Как правило знание идёт уже на уровне готовых продуктов.  Хотя дети очень любознательны и легко увлекаются. Очень хотят информации, ее много, но они не знают, где и как правильно ее искать. Как правильно формулировать поисковый запрос. Какие ресурсы достойные, а какие нет. Да, есть ПопМех, ПостНаука, ХабрХабр, но этого недостаточно для того, что бы мы на месте постоянно не изобретали велосипед. Очень часто ко мне приходят дети с гениальным изобретением — собранным по базовой инструкции лего-роботом, с презентацией на пятьдесят белых листов 14-ым шрифтом, выполняющим стандартную функцию. И все счастливы: ребёнок счастлив, родители не нарадуются, педагог в восторге… Это печально, на самом деле. А вообще дети как дети. Все интересуются обычными вещами – компьютерными играми, книгами, кино, друг другом,  кто-то в большей степени, кто-то в меньшей.  По моим наблюдениям, дети примерно с десятилетнего возраста очень ориентированы на информацию, а вот уже примерно с пятнадцати лет они живут эмоциями.

— Насколько близко вы готовите детей к реальной жизни? То есть, насколько часто у вас идет актуализация направлений? Надеюсь, вы не учите детей по учебникам семидесятых годов, как это было у меня, например, причем всем было понятно, что те марки сплавов и даже металлы в целом уже в рассматриваемой отрасли не используются.

— Мне сложно говорить за всю Россию, в нашем университете программы обучения обновляются очень часто и очень быстро. Если еще не так давно возраст образовательной программы мог составлять десять-пятнадцать лет, то сейчас за счет вариативной части этот процесс ускорен. В технопарке мы проводим для студентов обучение прототипированию, где за счет вариативной и факультативной частей обновляется чуть ли не каждые полгода. В других лабораториях сейчас такая же ситуация. Что касается школьников, наши преподаватели, как правило, наши аспиранты, магистранты, кто-то уже работает на производстве, многие имеют собственную серьезную научную работу, они в курсе реальных событий в мире. С другой стороны, учебники по электронике, например, для школьников актуальности своей не потеряли. Во всём нужен баланс и понимание того, что и для чего ты даёшь. В советское время была качественная техническая допподготовка школьников и сохранились очень хорошие учебники.

— Кто занимается обновлением образовательных программ, сами преподаватели или спускают сверху?

— Нет запроса снизу — обновления будут идти долго.

— По поводу университета — у Нефтяного давно сложилась репутация учебного заведения с солидной коррупционной составляющей и имеет место быть распространённое мнение, что студенты здесь постоянно покупают экзамены и дипломы. Знаю даже случаи, когда некоторые компании нефтегазовой промышленности давали должность претенденту из Октябрьского нефтяного техникума, игнорируя претензии выпускника УГНТУ. И все как раз из-за этого нехорошего флера.

— Ну слушай, это очень громкое заявление. Не знаю, что там с репутацией, но девяносто процентов наших выпускников трудоустраиваются. У нас сейчас порядка семнадцати тысяч студентов и три с половиной тысячи сотрудников университета. И когда мне начинают рассказывать такие вещи, не могу их ни подтвердить ни опровергнуть, я с ними не сталкивалась. Однако я считаю, что подобные заявления это всегда про среднюю температуру по больнице. Те факультеты, с которыми я имею отношения, работают на качество и, более того, одной из основных задач является сделать из ребят не только практикующих специалистов, но и уговорить их продолжить после обучения работать в вузе. Аспирантура должна не отмазывать от армии, а собирать талантливых ребят для того, чтобы вырастить из них поколение новых наставников, педагогический состав должен омолаживаться. ВУЗу  самому нужны и интересны лучшие кадры. У нас сменился не так давно ректор и сразу изменилась и управленческая политика. Тот же технопарк, как мне рассказывали — о нём пять лет назад  вообще и речи не могло быть.

— Тебе самой предлагали взятки?

— Нет конечно, у меня не та должность.

— Какие отношения у технопарка с ректоратом университета?

— Разные. В целом люди, с которыми мне приходится работать, меня поддерживают. Сложные ситуации неизбежны потому, что всегда мы смотрим на любую проблему с разных корпоративных позиций. Имеет место быть и момент притирания, проект новый не только для университета, но и для региона, и вообще мы единственный в России сегодня молодёжный технопарк с таким набором целей и задач, и при этом  прямое структурное подразделение университета. Это невероятно сложная система взаимоотношений внутри ВУЗа как государственного учреждения, начиная от документооборота, заканчивая бюджетированием. Сложнее со средним уровнем менеджмента, на самом деле. Но для меня важно, что стратегически с ректоратом мы совпадаем в понимании – что, почему, для чего нам нужны дети. И что с ними делать.

— В сфере айти очень сильно котируется Авиационный университет.   Вы хотите создать здоровую конкуренцию?

— Да, у УГАТУ очень серьезные позиции по определенным направлениям, мы с большим уважением смотрим на коллег. Но ведь айти-отрасль в мире не приемлет долгосрочных монополий ни в каком виде. Всегда же появляются новые формы, новые компании, новые группы, новые направления, новые разработки. Другое дело, что есть понятие позиционирования. Я считаю, что у нашего университета все плохо с позиционированием и информированием. В УГНТУ осуществляются научные разработки различной тематики. Студенты, магистранты, преподаватели участвуют в международных конференциях, печатаются в крупных научных журналах, но проблема в том, что об этом зачастую никто не знает. Поднимали этот вопрос не единожды и сейчас руководство университета нацелено на то, чтобы донести эту информацию, в том числе и до абитуриентов. Так что мы тоже работаем в области информационных технологий, например, химическая сеть.

— Наши дети лучше нас?

— Они не лучше и не хуже, они сами по себе.

— Это больше к вопросу о качестве образования, наверное.

— У меня хорошее образование, как мне кажется, и мне всегда везло на учителей. Мой ребенок имеет опыт школ разных регионов. Могу сказать, что есть очень сильные региональные школы. Если бы они были слабые, то дети бы не поступали в таком количестве и в Москву и Питер с высокими баллами.

— Ну мы знаем, как зачастую эти баллы появляются.

— Уже давно в топовых ВУЗах искусственные баллы нужны до первой-второй сессии. Политика ВУЗов достаточно агрессивна в получении обратной связи: назвался груздем, полезай в кузовок, большие баллы показал, давай включайся в исследовательскую работу. Не тянешь? Отойди в сторону, за тобой стоят еще двадцать таких же. Возвращаясь, к школам. Конечно, всё разнородно и индивидуально, и сильно зависит от конкретной школы, и конкретных педагогов, но в целом в предметной части у Башкирии сильные позиции.

— Должен ли преподаватель любить детей? Или он должен любить предмет в первую очередь?

— Я не ставлю вообще вопрос любви-нелюбви в обучении. Ни в отношении к своему ребёнку в школе, и не требую в технопарке этого от педагогов. Вот эта эмоциональность, которая постоянно требует внести какую-то нотку семейственности в любой процесс, меня иногда удивляет. Мне важнее оправданность  действий и взаимоотношений. Считаю, достаточно открытых рабочих отношений, совершенно необязательно привязываться к людям на уровне люблю-не люблю, здесь есть риск возникновения проблем с объективной критикой и с объективной похвалой. Лучше открытые, добровольные с обеих сторон, рабочие отношения.

— Насколько твои собственные дети лучше твоих учеников?

— Не лучше и не хуже. У меня есть совершенно потрясающие ребята в технопарке, которыми я восхищаюсь, всегда рада видеть, когда они ко мне приходят.

— Помогает ли вам республика?

—Давай, я оставлю этот вопрос без комментариев?

— За кем будущее, за технарями или за гуманитариями?

— Я думаю, что за внутренним спором между ними. Это будет бесконечное перетягивание каната.  Хотя, как мне кажется, спор идет к объединению. Все сведется к одной философии, прикладной этап развития уже, видимо, пройден человеком. Физику лучше учить вместе с химией, потому что по отдельности они теряют свой прикладной смысл. Уже сложно отделять механику от некоторых направлений математики и, наверняка, мы скоро получим некую единую науку о вещах и процессах.   

— Считаешь себя хорошим педагогом?

— У меня нет педагогического образования. Я считаю себя скорее проектным наставником и руководителем проектных групп.

— А профессия педагога не предполагает наличие педагогического образования и думаю, что практически у всех преподавателей Нефтяного университета его нет.

— Не скажи, многие знакомые мне преподаватели уделяли своё внимание изучению педагогики. И вообще, давай не путать педагогическую подготовку и харизму личности, которая позволяет человеку влиять на эмоциональный фон, на коммуникацию, на результат в коллективе. Давайте чётко договариваться с понятиями, мне это всегда очень важно. Педагогическая подготовка позволяет человеку добиваться от своих учеников стабильных повторяющихся конкретных результатов. Для этого преподаватель изучает специализированные труды по педагогике и психологии...

— В реальном мире это не применимо для технических вузов в целом, думаю.

— … Потом он адаптирует это в своей работе и дальше применяет. Есть в этом некий элемент внушения... Что касается меня, то мне ближе понятия наставничества, менторства, в какой-то мере — тьюторства. В этом направлении может двигаться любой человек без риска профанации, у которого есть потребности передать свой опыт, навыки и умения какому-то индивидууму или коллективу. Неважно, взрослому или детскому. Кстати, в советское время была программа краткосрочной специализированной подготовки тех инженеров, которые оставались преподавать в университете. Это было сделано не зря, механизм передачи информации таким образом, чтобы ученики не просто услышали, но и стабильно усвоили материал, имеет свои особенности. Педагоги нужны. Вопрос в том, как и в каком объеме сегодня это должно быть, одна из самых обсуждаемых в стране тем.

— Ты умная и красивая?

— Я обыкновенная.

— Тебе и дома приходится обучать детей. Не надоедает этот процесс?

— Еще раз повторяю — я не педагог и никого не обучаю. На работе я формирую команды, я, надеюсь, что могу себя назвать специалистом по командообразованию под конкретные задачи. Появляется  проект, под него я готовлю команду, задача решается, далее команда либо пускается в свободное плавание, либо распускается, либо переформатируется. Мое видение того, как моим детям нужно развиваться в будущем, следующее — дети должны быть, по возможности, здоровыми, самостоятельными и счастливыми. Это основное, на что я обращаю внимание и что держу в поле своего зрения. И, конечно, мне важно их умение между собой договариваться и друг другу доверять. Своим детям я всегда говорю, что они самые близкие люди друг другу. Что касается обучения. Мне нравятся неочевидные вещи. Чтение книг перед сном, вместе напечь рождественского печенья, изучив рецепт и технологию (каждый раз заново, потому что я не помню, к сожалению) — это делается не ради чтения и готовки, а ради чего-то большего,  так ведь? А чтобы сидеть с ними постоянно, вроде, а давайте, сейчас откроем интересный учебник — нет, такого у нас дома нет. Я восхищаюсь теми мамами, которые постоянно штудируют какие-то методички по воспитанию и домашнему обучению, мне это не дано. А еще я люблю настольные игры, мы играем.

— В покер?

— В покер играет старший, я не умею.

— Ты лупила когда-нибудь своих детей?

— Нет. Но желание возникало не раз, учитывая мой темперамент.

— Никогда не думала найти настоящую работу?

— Я же работала на настоящей работе, два года цеховым экономистом калибровочного цеха на калибровочном заводе сразу после института, 2002-2004 года.  Я знаю, что это такое. Также имею опыт работы в отделе по связям с инвесторами ОАО ММК в 2010-ом году.  Всё это мне очень помогает, когда так называемые «промышленные туристы», начинают мне рассказывать, что думают и делают производственники. Я ушла, получается, дважды, потому что мне было реально тяжело, в первую очередь даже физически. Но это для меня важный опыт взросления.  Так что, я работала по специальности, мне было интересно, и друзья остались с того времени. Дальше у меня была многолетняя история в банковской системе, где я работала в основных клиентских направлениях, кроме операционки и кассы. Сделав, такой кульбит, уйдя в образовательную отрасль, я переживала, да. Но то, чем я занимаюсь сейчас — меня полностью устраивает.  Мне есть куда расти и что сделать. Есть идеи, интереснейшие проекты. Надеюсь, всё сложится.

— Дистанционное обучение в высших учебных заведениях — плюс или минус?

— При сильной конкурентной борьбе между значимыми университетами в мире, никто из них не будет транслировать в эфир в открытом доступе весь свой наработанный материал, кроме каких-то общих предметных позиций, которым с десяток лет. Но то, что онлайн-курсы нужны — это факт. Столько информации и ее обновлений сейчас, что невозможно все включить в стационарный формат университетской подготовки, да и не нужно уже. И какая-то часть курсов будет уходить в интернет, да, это правильно. И мы тоже будем включаться в это направление, но вдумчиво.

— Ну и последний вопрос — кто умнее, мальчики или девочки?

— Конечно же — девочки. Но они это скрывают, чтобы сохранить мотивацию и эго мальчиков.   

Теймураз Апполонов

Теймураз Апполонов — фитнес-инструктор, знающий, как правильно прокачать женские попки до 80 уровня. Ест все, но запрещает есть все своим подопытным. Каждый день двенадцать часов зале.


— Итак, зачем человеку ходить в спортзал?

— Во-первых, чтобы приобрести привлекательную физическую форму и стать немного здоровее. Это две самые главные цели.

— То есть, какая-то польза для здоровья присутствует?

— Да, конечно.

— Однако у меня есть некоторые знакомые, которые постоянно посещают фитнесклубы и занимаются спортом, но здоровее они не стали. Они с той же периодичностью болеют, так же жалуются на здоровье.

— Главная проблема таких людей — в некомпетентности. Они допускают ошибки как в технике, так и по питанию. Просто не владеют информацией. Для того, чтобы исправить ситуацию, и существуют персональные тренеры, которые подскажут и подберут индивидуальную программу для решения тех проблем, с которыми человек пришел в спортзал.

— Нужно обратиться к специалисту?

— Конечно. И задать себе сначала вопрос — зачем мне вообще это нужно. Люди, которые ходят в зал и не понимают для чего, редко добиваются хороших результатов. Исключая тех, кто просто приходит разгрузиться после трудового дня.

— Фитнес — это модно?

— Очень модно. Индустрия сильно развивается, посмотри, сколько клубов открывается. 

— У девушки должно быть красивое тело?

— Да. Фитнес — единственный вид спорта, который дает красивые объемы, за счет работы с отягощениями. Не берем в расчет пауэрлифтинг, конечно, там почти все здоровые как быки, но не особо пропорциональные. Фитнес и питание, от питания тоже зависит красота тела. Питание это 100% успеха, а тренировки — другие 100% успеха, как я говорю. Без этого никак. Большинство людей ходит для того, чтобы сбросить лишний вес. Это порядка 70% посетителей. Даже больше, думаю. Но не у всех получается. Опять же почему? Потому что не владеют информацией. Когда мы приходим на тренировку, у нас выплескиваются гормоны. Их много, но самые основные - анаболические, которые отвечают за жиросжигание, рост мышц, за хорошее настроение. Благодаря этому человек чувствует себя бодрее и становится стрессоустойчивым.

— Правда ли, что парни идут в фитнес-тренеры для того, чтобы лапать девчонок на законных основаниях?

— Я об этом даже и не думал. Хотя в некоторых фитнесклубах нашего города, существует ситуация, когда девушка приходит к тренеру для получения неких секс-услуг. В Москве это вообще очень хорошо раскручено.

— Дополнительные услуги?

— Вроде того.

— Сам лапаешь клиенток?

— Если только по делу — посмотреть какая мышца работает и работает ли она вообще. Многие парни мне завидуют, говорят, что у меня классная работа. 

— Понимаю их. Елена Гизатуллина добилась хороших результатов?

— Да, за три месяца она скинула достаточно жира, и мы прекрасно прокачали ее ягодицы. Результат на лицо, можно и так сказать. Лена сказала, что это заметили очень многие парни, посыпались комплименты и все в этом духе. Ей понравилось. Правда, сейчас она уже не ходит почему-то, говорит — работы много. 

— Есть ли какой-нибудь минимальный срок, за который можно себя привести в порядок к лету? Месяц? Два Месяца?

— Похудеть намного быстрее, чем набрать мышечный объем. Почему — потому что мышцы — последнее, что нужно организму, и он сопротивляется очень сильно.  Итак, чтобы похудеть, двух месяцев недостаточно, но достаточно для того, чтобы организм в принципе понял, куда мы двигаемся, и начал активно сжигать жиры как можно больше. Я думаю, что нужно минимум три месяца, максимум полгода для того, чтобы измениться так, что будет заметно  невооруженным глазом. 

— То есть, с Нового года надо начинать девчонкам, да?

— Желательно. Все еще зависит, сколько жира в организме, какой образ жизни, как человек питается. Надо настраивать режим заново. 

— Романы с подопечными были?

— У меня нет, не было, я не могу себе этого позволить, у меня есть любимая. Но я знаю тренеров, которые находили себе вторые половинки именно среди клиенток. Думаю, это нормально.

— Можно ли себя привести в форму дома, или обязательно нужно ходить в тренажерный зал?

— Да можно, конечно. Если цель не иметь большие мышечные объемы. Похудеть и немного подсушиться можно. Комплекс специальных упражнений с весом собственного тела плюс, еще раз повторюсь, большой акцент на питание. Мы то, что мы едим.

— А где человеку взять эти программы? Посмотреть в интернете или подобрать индивидуально, люди-то разные? 

— Достаточно простых упражнений вроде приседаний, выпадов, отжиманий, подтягиваний и так далее. Можно построить программу — делать эти упражнения друг за другом и делать отдых в тридцать и девяносто секунд. Пять-десять кругов в день. Программа может занимать минут двадцать, но будет давать хороший результат. Главное – не переедать калорий.

— Сам придерживаешься правильного питания?

— Я тренируюсь уже девять лет и так получилось, что это уже идет у меня на интуитивном уровне, я знаю примерно сколько и чего мне нужно. Правда в последнее время я много ем, хочу поставить на себе эксперимент — впервые в жизни увидеть свой пресс. 

— Ты эффективный тренер?

— Думаю, что да. Прежде чем стать тренером, я два года изучал матчасть по психологии, диетологии, биохимии. Плюс теории и методики тренировок. Тренером я стал в августе 2015 года и если смотреть на этот опыт, то я очень хорошо продвинулся за счет обучения и саморазвития. Сейчас я считаю себя экспертом, вижу, как мои подопечные достигают результатов, за что я получаю множество благодарностей.

— Да? Расскажи про одного журналиста, который частенько селфится в вашем зале, но с каждой фотографией он становится только толще. Что с ним не так?

— У него нет стабильности тренировок. Насколько я знаю, он ходит максимум два раз в неделю. И много ест. Он периодически мне скидывает фотографии того, что он ест, там все нормально, кроме объема. У него нет дефицита калорий. Ну еще алкоголь. И караоке, да простит он меня.

— Почему ты стал фитнестренером? Хочешь сделать людей лучше?

— Мотивация следующая. Я стал неплохо зарабатывать, постоянно могу выглядеть в форме. И да, улучшать тела других людей. Когда клиенты тебе говорят спасибо, говорят, что ты изменил их жизнь, это здорово! Эмоции невозможно передать словами. 

— Девчонки из отдела маркетинга спрашивают — действительно ли у бодибилдеров проблемы с потенцией?

— У тех, кто принимает гормональные препараты — да. Но только в тот период, когда применение препарата прекращается. Как это работает. Допустим, тестостерон. В процессе употребления у них все в порядке, даже чересчур, уровень гормона зашкаливает. Но когда перестают принимать фарм-поддержку, то организм, привыкший к переизбытку гормона, перестает вырабатывать свой гормон в нужном количестве. Но восстановить все, конечно же, можно. Не все потеряно.

— Слушай, а возможно ли человеку полностью перейти на спортивное питание плюс витамины? То есть, получать белки, углеводы, жиры, необходимые микроэлементы только из смесей?

— Думаю, что нет, в основе должна лежать твердая пища. Я принимаю только протеин и витамины из спортивного питания. И иногда креатин, пару месяцев в году. В обычной твёрдой пище компоненты намного качественней, микронутриенты и составляющие. Да и подделок спортпита очень много. 

— А предтрен?

— Предтренировочные комплексы рассчитаны на возбуждение нервной системы и подготавливают организм к тяжелой тренировке. Их нужно принимать только тогда, когда ты не выспался, когда нет настроения или ты не готов морально к тренировке. Но люди, почему-то, принимают их на постоянной основе, организм привыкает — и все. Тот самый процесс, что и с усвоением кофеина, который через некоторое время перестает действовать как энергетик. К тому же люди становятся нервными.

— Лучше обходиться без него?

— Конечно. Я против таких вещей.

— Сколько времени ты проводишь в спортзале?

— Мои личные тренировки длятся максимум два часа, иногда — час. А на работе я шесть дней в неделю по двенадцать часов. Но я не устаю, потому что я к этому долго шел и мне нравится моя работа. 

— А как же отпуск?

— Отпуск у меня минимум два раза в год.

— В отпуске занимаешься спортом?

— Эмм…. Не всегда.

— Нужен ли бассейн для фитнес-центра?

— Очень многие люди выбирают фитнесклуб при наличии в нем бассейна. Но, как показывает практика, уже через пару месяцев большинство из них на бассейн забивают. Им надоедает. Мое личное мнение — наличие бассейна в зале совсем необязательно. 

— Как часто меняются техники прокачки той или иной мышцы? Например, вчера считалось, что бицепс правильно качать так, а сегодня — совсем по-другому.

— Не так уж и часто. Последняя актуальная информация, кардинально поменявшая некоторые направления в фитнесе, вышла примерно десять лет назад. Методики которые есть сейчас, эффективнее, чем в 70-х годах.

— Девчонки приходят качать попку или что-то еще?

— Да, 80% девушек приходят именно за крепкими ягодицами. Приходят, рассказывают, что надо убрать бока, убрать животик, но, когда я спрашиваю — ягодицы подтягивать будем? Сразу отвечают, что на самом деле, именно за этим они сюда и пришли.

— Когда-нибудь пройдет эта мода?

— Пройдет. Девушки все-таки поймут, что главное в них не красивая попка, а то, что внутри.

— Как ты мотивируешь клиентов? Люди же чертовски ленивы.

— Я работаю с теми, кто действительно хочет результатов. Если у человека нет цели, ему не поможет и десять тренеров. 

— Ну и последний вопрос — кто круче, Шварц или Сталлоне?

— Шварценеггер, однозначно.

Эльвира Бикметова

Эльвира Бикметова — отделка движимости и недвижимости под ключ, в том числе и карикатурами. Иногда кормит людей.

— Расскажи, как бывший управляющий торговых центров — почему их у нас так много? И много ли их?

— Это разве много? Они разные, есть региональные, есть районные, у каждого своя миссия.  Хороших, качественных, сильных операторов у нас всего два, Мега да Планета.

— Когда они убьют все остальные торговые центры?

— Не убьют, никогда не убьют. Они никогда не убьют такой торговый центр как Мир, например. Или «Семья». Потому что у каждого есть своя концепция. Когда мы открывали «Экватор», казалось бы, совсем маленький формат, 12 000 квадратных метров всего, рядом большие монстры, немного переживали, но именно за счет особой концепции «Экватор» и выжил, получил своего покупателя. Все от этого зависит — на какого клиента рассчитан.

— Чем нужно наполнять торговые центры, чтобы создавать траффик?

— Уникальным чем-то, интересным.

— Например?

— Можно сделать торговый центр, например, дешевым. За дешевым товаром поедут с другого конца города. Пенсионеры и студенты все твои. Выбери целевую аудиторию и создай под нее концепцию, размыливаться смысла нет. Держать широкий ассортимент невыгодно.

— Целевая аудитория — наше все?

— Конечно. Любой бизнес зависит от нее.

— Кинотеатры, рестораны, зоны отдыха, детские площадки стимулируют продажи или являются обычном очередным объектом, выплачивающим аренду?

— Здесь мое мнение расходится с общепринятым. Я все-таки считаю, что человек, который пришел на шопинг — он пришел на шопинг, он не пойдет по пути в кино. Единственное исключение – семья с ребенком, которого днем из дому не вытащишь. А штаны ему купить надо. И мотивашка в виде мультиков работает. Рестораны, конечно, не помогают шопингу, скорее шопинг помогает ресторанам. Если я пришла за вещами, то я могу зайти перекусить в хорошем месте. А если ты пришел поесть, то ты не обязательно пойдешь по магазинам.

— Какой бы торговый центр ты сама открыла?

— Меня завораживает Lafayeete, сеть галерей невероятной красоты и изящества. Давняя и, наверное, несбыточная мечта. Не скоро найдутся желающие в Уфе такой формат построить.    И еще мне нравится формат "Флакона". В России уже несколько подобных уже появилось. Кстати, в Уфе что-то подобное затеяли в АртКвадрате. Посмотрим, что получится. Пожалуй, вот в этих форматах я бы поработала с удовольствием. Ну и это очень тяжелый бизнес, очень сложный. Сложный в плане выдержать концепцию. Как у нас получается — открываешь торговый центр и сразу к тебе начинаются ломиться арендаторы. Все подряд. Приходят маленькие ипэшники с Демского рынка, их так жалко, но ты понимаешь, что вот они тебе здесь точно ни к чему. Я планирую спортивный торговый центр, а они мне юбки китайские привезли. Отказывать им крайне неловко, объяснять долго и зачастую бесполезно. Аудитория тяжелая, понимать не хотят, отклик в голове только у одного-двух процентов. Недавно разговаривала с одним управляющим, он жаловался, что у нас нет таких компаний, которые бы переучивали бы арендаторов подстраиваться под рынок. Они же могут возить свой вьетнамский товар, но ты сделай оборудование, придумай свои фишки, вози не все подряд. Вот на это малюсенький предприниматель идти не собирается, потому что он сам все понимает и знает, он в торговле с 1956 года и не надо его учить как развивать бизнес. Никто не хочет заморачиваться, у нас менталитет такой, все на понтах. все очень крутые.

— Сейчас занимаешься строительством. В каком роде?

— У меня есть люди, которые делают красиво что-нибудь. Сейчас закончили один объект в Жуково, достроили большой ангар.

— То есть, капитальное строительство, а не отделка?

— Есть разные специалисты разного уровня. В Акбердино Вилладж делали объекты для очень требовательных людей. Использовали уникальные материалы, клиенты остались очень довольны. Они же начинаются журналов, насмотрятся картинок, приходят к нам — сделайте. А мы даже не слышали о таком. Берешь этот ваш интернет, смотришь ролики, затем работаем. Но, например, на венецианскую штукатурку кого попало не поставишь, поэтому мы выработали определенные стандарты, понятные нашим клиентам. Еще мне нравится, когда женщина заказчик. Муж дал пачку денег на ремонт, и она теперь дизайнер. Увидела журнал итальянский с каких-то вилл, а у нее ванна три квадратных метра. Поставь ей там виллу — и все. Женщине вообще что-то сложно объяснить, не люблю с ними работать.

— Но ты же женщина, с тобой как работать тогда?

— Им сложно объяснить технические моменты. Какие-то нюансы. У меня был случай, когда мне поставили унитаз, а он мне чего-то не нравится. Ну не знаю почему, неудобно и все. Сказала мастеру, он покопался, что-то сделал и стало хорошо. Надо доверять и доверяться специалистам. Просто нужно четко сказать, что ты ждешь от ремонта.

— Грамотно составлять техническое задание?

— С техзаданием вопрос сложный. Не все знают специфику названий и позиций, поэтому мы просим заказчиков говорить своими словами пожелания. Несколько раз выслушиваем, уточняем, потом все это выписываем на бумаге и заново объясняем, что вот эта строчка означает, что мы будем данный участок обрабатывать тем-то и тем-то, а то плесень пойдет, дом-то загородный, строили зимой его, всяко отсыреет. Мы предупреждаем, что лучше обработать на всякий случай, все это останется под гипсокартоном. Пока клиенты довольны, рекомендуют своим друзьям.

— То есть, сарафанное радио работает?

— Да, конечно. Этот бизнес в основном не мой, брата. Я в феврале решила, что переросла свою предыдущую работу, мне захотелось воздуха и я ушла. Взяла у него свое направление. Первые заказы были через брата, сейчас сама, сама. Замечу, что все это доставляет мне удовольствие, я же творческий человек. Ну и есть хочется.

— Почему решила продвигать творчество Камиля Бузыкаева?

— Потому что он уникальнейший человек. Его картины настолько тщательно проработаны в деталях, настолько они сделаны с таким сарказмом, с такой ехидной, что жжется.  Кстати сказать, очень много новостей из самых разных сфер жизни я как раз узнаю из этих самых «бузыкашек».

— Монетизация таланта — это важно?

— Однозначно. Хотя он не очень верил в эту идею с карикатурами, Камиль делал их для души, повеселить народ. Основное то его направление деятельности – Артбетон, потрясающие, волшебные вещи. А идея продвинуть его карикатуры одновременно родилась у нескольких людей. Инзира Шамсулловна, специалист по этнофутболкам, подсказала, где печататься нам, где хорошее качество материала. Мы вместе с ней уговорили Камиля. Ну и убедили. Надеюсь не подведем дорогого нашего таланта.

— Я не буду спрашивать о методах убеждения.

— Не надо. Реакция на майки с карикатурами Камиля Бузыкаева была разной. Нам писали, что где начинается монетизация, там заканчивается талант, еще что-то в этом роде. То есть, получается, что талант должен умереть голодным? Каждый труд должен оплачиваться, я считаю. Люди завидуют и это страшное дело.

— Политика является основой успешного шаржа? Очень много карикатур как раз с политической составляющей, как с внутриреспубликанской повесткой, так с международной.

— Ну, наверное. На этот вопрос тебе когда-нибудь Камиль сам ответит. Я в его голову влезть не могу, он что видит, то и рисует. Мне нравится то, что он делает — тонко, изящно, мне кажется. Не сильно обидно для политиков. Если политик хорош и уверен в себе, он только порадуется такой карикатуре.

— Камиль работает на заказ?

— Да. Можно его ангажировать.

— Футболки, магнитики, кружки — а будут какие-нибудь свежие формы с карикатурами?  Белье, оружие, иконы?

— Мы же только начали, все будет. Взяли пока некий стандартный набор, который можно быстро отпечатать. Прощупываем рынок. Люди пишут, заказывают что-то под себя уже, из Москвы очень много заказов.

— Карикатура – настоящая живопись?

— А что такое вообще живопись?

— Я не знаю.

— Конечно, это искусство. Не классическое, но все же. Но вымирающее, перестали у нас рисовать карикатуры.

— Любишь баню? Я несколько раз натыкался у тебя на посты про нее. Одного дня в неделю достаточно для женщин?

— Я могу ходить в баню каждый день. Вот тут единственный раз, когда я с феминистками заодно. Это что за обделение такое? Да еще и вторник какой-то. Сейчас девчонки-то очень самодостаточные, в любую секунду могут пойти и собраться в баню, почему же мне диктуют график, когда мне можно? Я выйду на митинг.

— О чем говорят женщины в бане?

— Конечно о мужиках, о чем же еще? Восемьдесят процентов разговорах о мужиках, а остальные про то, какие они есть на самом деле.

— В бане пиво или чай?

— Смотря с кем. С мамой — чай, с девчонками — почему бы и нет?

— Я не помню точно, как называется профессия человека с веником, но он обязательно должен быть мужчиной?

— Парильщик? Этого хотят все. В последний раз в бане мы это как раз и обсуждали — вот бы мужика нам и все такое. Но я уверена — поставь мужика парильщиком, ни одна не зайдет.  Все будут стесняться. Поэтому востребованность будет очень низкая, девчонки только в голове все это станут крутить. Вот женщина парильщица в мужском отделении будет нарасхват. Ее даже с охраной придется выпускать. Потому что парильщицы такие красивые, в коротких топиках, спортивные трусики, у них ни грамма жира, одни мышцы. Они там изматываются кардинально. Я смотрела и обалдевала. Влюбилась почти.

— Однажды тебе написали, что, если такая красивая и умная женщина не замужем, это подозрительно. Это подозрительно?

— Все плохо, не берут. А вдруг это правда? Ну не замужем и не замужем, кто его знает — почему. Вот почему у нас половина девчонок не замужем, кто-нибудь ответит? Все клевые, все замечательные, все достойные. Мужики — понятно, большая часть хороших жената, они отметаются как вид, остальным гораздо проще жить свободными. Они привыкли жить одни. Вчера разговаривала с одним замечательным человеком. Лет пять-шесть холостой, с бизнесом все неплохо , с деньгами. И он говорит – как же хорошо жить одному, как это экономно, нет головомойки никакой. Порвал с последней девушкой неделю назад, она собралась и ушла. И не возвращается. Я его спросила — ты позвонил. Нет, а зачем, — ответил он. Проблема сейчас в том, что люди не могут влюбиться. Влюбились бы, сразу женились бы и все. А сейчас все на брак так практично смотрят, что тошно. Есть ли жилье, кто родители. Подушка безопасности всем же нужна. Если женщин я еще могу понять, то мужиков с подобными рассуждениями — нет. Женщина прощупывает материальное положение на случай болезни, родов, несчастного случая. Мужик так вести себя не должен, это противно, даже если он супер-красавчик. Кстати красота вообще не решает у мужиков.

— А что решает?

— Человек чтобы был хороший!

— Пошла бы за Бузыкаева? Он тебя трогал за грудь. Мы все видели.

— Вот это вопрос. Он не трогал меня за грудь, он оставил автограф гораздо выше. Он хотел написать стих, но забыл от волнения. И у него прекрасная жена, трое детей.

— Сейчас же можно до четырех жен, нет?

— Если он захочет, я пойду. Хоть кольцо будет. Но он меня не возьмет. Обидно даже немножко.

— Однажды ты хотел собрать друзей и вместе, веселой компанией, убить медведя. Как часто тебе в голову приходят такие милые развлечения?

— Это был конечно треш. Это коллективная идея после выезда на уху. Сидели там, разговаривали, думали. Куда поедем в следующий раз потому что очень душевно получилось. И это несмотря на то, что люди многие друг друга видели впервые, произошло какое-то единение. Все решили обязательно организовывать выезд из города. Тут наш известный агроблогер заявил – Охота! Медведь, давайте! Все проголосовали «за». В Уфе мы сразу об этом объявили, но и объявили о том, что это будет условная охота, никто не собирался убивать его по-настоящему. Потому что половина очень любит медведей, а вторая очень их боится. Обсуждали абсурдные вещи игровые. Взять детей, например.

— Для приманки?

— Ну нет конечно, с ними поиграть в охоту стучать по кастрюлям или наоборот, ходить в валенках по траве, чтобы не оставлять следы. Такие вещи, в общем. Как всегда, нашлись люди без чувства юмора, которые подняли крик гуманизма. Которые так и не смогли понять, что яма с кольями, обмазанными пчелиным ядом 450%-м — абсурд же. Восемьсот комментариев! Так мы стали живодерами и извергами, элитой, которая бесится с жиру. О, да, мы элита элит!

— Никого не убили в итоге?

— Да нет конечно. До сих пор эта идея витает где-то — поехать на природу, но чтобы не просто так, чтобы были красочные элементы. Как их выслеживать, повадки их. Главное условие — ехать в те места, где медведей нет вообще. Турбаза с шашлыками – идеальный вариант.

— Ну и последний вопрос — когда Казань по всем параметрам догонит Уфу?

— Никогда!